Питомец «Ледового рая»
Шрифт:
Кирилл поморщился: меньше всего его сейчас интересовало, по ком сохнет Ксанка. Избави, Единый, от влюбленных в него метелок, а уж от остальных он и сам избавится!
И снова он врал себе. Потому что готов был избавиться от всех, кроме той, что была сейчас рядом.
А что? Почему бы и не повторить чемпионские достижения?
Он глянул на метелку, и теперь взволновалось то, что располагалось гораздо ниже сердца. Кирилл сглотнул:
– Портье назвал тебя обычной девушкой!
Сандра хитро усмехнулась:
– Я ему специально пятеру отстегнула, чтобы не раскололся. Хотела сделать тебе сюрприз.
– И тебе это удалось. – Кирилл вовсю сражался с собственными желаниями, и голос все-таки задрожал.
Метелка снова усмехнулась, но уже без хитрости:
– Так мы пойдем куда-нибудь? Или тут будем торчать, как взгляд из дюзы.
– Да, пойдем. – Кирилл наконец справился с собой. – Только куда?
– А куда угодно. Не мешало бы, кстати, и пообедать. Мы ж перед увольнением не обедали, начальство сэкономить решило… Работу нашел?
– Нашел.
– Угостишь девушку?
– Конечно, угощу. Идем! Есть тут неподалеку одно местечко. Вполне кайфовое.
– И чем там кормят?
– А вот не скажу! Сама увидишь.
Сандра взяла его под руку, и он повел ее вдоль улицы, прекрасно понимая, что выглядит рядом с нею… даже слова не подобрать… Ну как выглядит на улицах города парень в два двадцать ростом рядом с девицей в два сорок? В лагере-то этого не замечаешь, давно уже привыкли друг к другу.
А вот Сандре разница в росте, похоже, была до фомальгаута. Громильша (Кирилл обнаружил вдруг, что едва не забыл эту ее кличку) рассказывала об изменениях, происходящих в лагере.
На морально-воспитательных начали показывать отрывки из фильма «Если завтра война».
– Ну и как? – спросил Кирилл.
Сандра коротко выматерилась.
– Летучий мусор! – Она снова выматерилась. – Наверное, продюсер дал взятку кому-то в комитете по связям общественности и армии.
– Ты мне, случаем, секретную информацию не выдаешь? – спросил Кирилл, усмехаясь.
– Плевала я на такую секретную информацию. Пропагандисты нам лапшу на уши вешают. Хорошо хоть на симуляторах монстры по-другому выглядят… Скоро твое местечко будет?
– Скоро. Вот за тот угол повернем.
Местечко называлось «У Сандро». Кирилл открыл этот подвальчик для себя вчерашним вечером, когда продолжал болтаться по близлежащим кварталам, не зная, как убить время.
Хозяин подвальчика, судя по имени на рекламной вывеске, был итальянец, но, к удивлению Кирилла, тут не подавали ни пиццу, ни пасту, ни кофе по-неаполитански. В меню была сибирская кухня: жаркое из медвежатины, пельмени всех мастей, водка, настоянная на кедровых орешках…
Медвежатина, конечно, прибыла не с Земли, а из ближайшего питомника. А может, ее и вовсе производили из говядины. А кедровку делали из водки сискусственным ароматизатором. Если бы Сандро выписывал настоящую медвежатину и настоящие кедровые орешки, ужин бы стоил несколько сотен кредов.
«Не удивляйся, парень, несоответствию моего имени и содержимого тарелок на столах, – сказал хозяин. – В Гагарине в ходу, в основном, два меню: американская быстрая еда и русская кухня. Ностальгия по родным местам, сам понимаешь… А что касается Сандро, так это жена меня так называет. Она из Падуи, зовут Стефанией. А я – Сашка Васильев из Тобольска».
Кирилл смутно помнил пельмени, сваренные Мамой Дашей, одной из двух приютских поварих, – маленькие клейкие кусочки теста, едва-едва сдобренные фаршем, который пах не столько мясом, сколько луком.
Пельмени от тобольского Сандро оказались в десять раз крупнее и в миллион раз вкуснее…
– Ну как тебе нравится название? – спросил Кирилл, подведя Сандру к рекламной вывеске, над которой крутилась триконка:
Ешь пельмени, пей кедровку…Станешь молодым и ловким.– Во, кол им в дюзу! – Метелка выпучила глаза. – Оказывается, я в Гагарине не единственная Сандра.
Они спустились в подвальчик, заняли свободный столик в углу. Сандра принялась с любопытством оглядываться.
Подошла официантка, приняла заказ. Русского она не понимала – общались на инлине.
– Как дела в роте? – спросил Кирилл, когда официантка ускакала на кухню. – Дог по-прежнему лютует?
Сандра обратила на него взгляд больших карих глаз:
– Ты знаешь… Кажется, ему хвост прищемили. В последние два дня сделался вдруг тише воды ниже травы.
– Кто мог прищемить хвост капралу Гмыре?
– Ну уж не наши курсанты, это точно! После того как тебя уволили, у нас одни щенки остались. Вроде Артема Спири. Даже триконки больше никто не вывешивает. Только я… Как тебе такое двустрочие? – Сандра сдвинула брови и продекламировала: – Как у нашего у Дога в штанах хило и убого…
Кирилл коротко рассмеялся.
Хило и убого было в Сандриной вирше. Рифма есть, но ритма… днем с огнем не сыскать, как выражается Спиря! Однако обижать девчонку не хотелось. В конце концов, не всем рождаться поэтами!.. Тем более что его гораздо больше занимало не то, как она рифмует слова, а то, чем они займутся, когда уйдут отсюда. И картинки в его воображении возникали нехилые и неубогие…
– Неплохо!.. Надо только над ритмом немного поработать… Скажем, «как у нашего у Дога в бриджах все весьма убого»…
– Здорово! – восхитилась Сандра. – Только… он ведь не носит бриджей.
– А на это плевать, – сказал Кирилл. – Образ сохранен, и ритм возник. Автор всегда имеет право на художественный вымысел.
– Завтра же вывешу в столовой… Ты научишь меня создавать триконки с задержкой проявления? Чтобы не поймали с поличным…
– Научу, заметано. Вот только где? Не здесь же! – Кирилл затаил дыхание, ожидая ответа, но тут подошла официантка.
Пока она расставляла на столе тарелки с пельменями и стаканы с минеральной водой, Сандра продолжала изучать убранство кабачка. Оно соответствовало тематике. На дальней стене висела картина под названием «Славное море, священный Байкал». Водная поверхность, изображенная на картине, могла принадлежать любому водоему – и даже большой реке вроде Амазонки. На остальных стенах были развешены кедровые ветки с шишками. Наверняка искусственные…