Питомец
Шрифт:
Когда от девчонок за спиной потянуло нехилой жаждой убийства, причем в роли жертвы выступал ваш покорный слуга, мне пришла в голову замечательная со всех сторон мысль. Следуя за загоревшейся в мозгах лампочкой, я объявил привал на час. Все, аллее капут! Опять недовольны. Чего вам, кровопийцы? Часу не хватит? Соскочившие с седел юные мегеры готовы были погрязнуть во грехе рургоубийства, расчленив одного крылатого индивида на сотню его мелких сородичей. Делать нечего, под давлением обстоятельств и угрозы убийства время привала увеличилось в два раза.
Минут пять Ириста со сморщенным как печеное яблоко лицом ходила по поляне у горного ручья, массируя руками ягодицы. Она явно впервые в жизни провела полдня в седле и теперь страдальчески растирала очаровательную пятую точку. Бросив в мою сторону злобный взгляд, она осторожно провела рукой по внутренней части бедер. Печеное яблоко сменилось кислой физиономией, которая вместо юной наездницы без всяких слов сказала, что одними ягодицами не обошлось.
В отличие от старшей товарки Лилина дневной переход перенесла намного легче, сказывался опыт верховой езды, причем никак не в женском седле. Лири ничего не сказала, от малышки тянуло чувством голода.
Взяв на себя функции главного кашевара, я приказал старшей даме расслабить подпруги у лошадей и снять с заводных кобылок поклажу, в ответ получив нечитаемый взгляд. Нечитаемый потому, что в нем было намешано столько… За неделю не разобрать. По крайней мере, моя эмпатия выбросила белый флаг и попросила хозяина больше так не делать. Пришлось глушить чувства из-за громадной вероятности заработать сенситивный шок.
Лилина отправилась за водой, а потом ей предстояло отработать наряд на кухне, выражавшийся в чистке местного заменителя картошки. Сложенный шалашиком сушняк весело заполыхал от одного моего плевка, и в котел посыпались порезанное мелкими кусками копченое мясо и дробленый и заранее отваренный горох. Из погребца была извлечена и нашинкована зелень, потом в кипящее варево добавили соль. К середине процесса туда же отправился последний ингредиент — местный картофель, очищенный и отмытый моей бывшей хозяйкой. Через десять минут над поляной поплыл обалденный аромат супа с копченостями, а на примятую траву потекла слюна, капающая изо ртов голодных девчат. Дошло до того, что мелкий торнадо, воплотившийся в образе малышки Лири, схватился за ложку и не отводил от котла голодных глаз. Однако вот что животворящие свежий воздух и пятичасовая прогулка делают!
А я в прошлой жизни вечно не знал, как и чем дочек накормить. Учту на будущее, вдруг пригодится. Всего-навсего вытряхнуть на улицу и гонять до седьмого пота. Аппетит после этого зверский. Вон как трескают, за уши не оттянешь, и малышка Лири ни в чем не уступает старшему поколению. Поняв, что супа мне не видать, как тех органов, за которые я собрался оттягивать дам от котелка, ваш покорный слуга разорил погребец, избавив холодильное нутро от пары килограммов отборного окорока. Перекусив, чем крестьяне послали, я плюхнулся в густую тень, отбрасываемую кроной дерева с листьями, похожими на кленовые. Девчонки правильно интерпретировали незримые плакаты «Не кантовать» и «С горки не спускать». Они решили, что неплохо будет последовать примеру черного рурга. Вскоре до моих слуховых отверстий донеслось тихое посапывание в шесть дырочек. Лилина прикорнула на снятых с заводных лошадей баулах, а Ириста и Лири в обнимочку дремали на запасной попоне, расстеленной в тени под вторым «кленом». Эй! А кто лошадей кормить и поить будет?! Сами поели, а транспорт не обихожен и не заправлен. Растолкав Лилину и указав ей на четвероногих скакунов, я, провожаемый братом-близнецом взгляда, которым меня наградила Ириста менее часа назад, смылся с поляны. А что я? Я ничего! Нет, лошади меня не пугаются, привыкли уже, но очень не любят. Параноидальные создания — вечно подозревают меня в гастрономических интересах (ну да, некто иногда не прочь закусить свежиной), поэтому при общении со мной савраски норовят либо куснуть, либо приголубить копытом. А последнее подковано. И бьют они больно, мешки овсяные.
Одарив «небесного агнца» (это обо мне, если вы не поняли) парой ругательных выражений, от которых покраснели бы и портовые грузчики, любящие крепкое словцо, Лилина принялась за работу. Вскоре уморенные лошадки повеселели, всем видом показывая полную готовность к продолжению пути, но я решил немного продлить время привала. Тридцать минут особой погоды не сделают, в любом случае и при любых обстоятельствах нам придется ночевать в лесу. К людям мы выйдем не раньше завтрашнего полудня. Всему виной — невысокий перевал, обойти который нет никакой возможности, а перед перевалом — пара сопок. Такие вот пироги с котятами. Вдоль берега лететь до жилья минут десять, от силы — пятнадцать, жаль, скалы непроходимы для лошадей, да и не всякий человек возьмется их штурмовать. Это в прежнем мире альпинизм и скалолазание входят в перечень развлечений, а тут дураков тратить время и деньги на всякую ерунду днем с огнем не сыщешь. Есть поважнее дела.
Положенное время закончилось. Растормошив кемарящих девчонок, я помог им увязать баулы и, чтобы не видеть и не ощущать весь спектр чувств страдающей из-за содранной кожи Иристы, снова выдвинулся в авангард, периодически взлетая над лесом и проводя воздушную разведку. Два часа — поход нормальный, никаких… Вот ты черт, накаркал. Метрах в трехстах впереди, где натоптанная тропа спускалась в узкий лог между сопок, затрещали сороки. Чему вы удивляетесь? Обычные сороки, ничем не отличающиеся от земных родственниц, водились и здесь, криком и треском предупреждая обитателей чащобы об опасности. Что-то или кто-то там есть. Носом тянуть бесполезно, ветер дует в другую сторону. Взлететь посмотреть? Вот когда начинаешь жалеть, что разогнал крылатую свиту самим добывать хлеб насущный. Мелкие, слопав объедки и последнюю рыбину, не насытились. Я отправил их деревню, совсем не подумав о том, что остаюсь без глаз и разведки. Зная вассалов, можно быть уверенным, что девяносто восемь процентов из них устроились сейчас где-нибудь в укромном месте и переваривают съеденное, а два процента доедают оставшееся. Вопрос: лететь, не лететь? Не факт, что за это время на девчонок никто не нападет. Боязно оставлять их одних, сам-то я отобьюсь от любого местного хищника, прошло то время, когда мелкий рург шкерился в дуплах и под корягами, теперь уже от меня спасаются в укромных норах и пещерах. У-у-у, я крут! Иногда, местами…
Взлететь я не успел. Гости, если можно так сказать, сами заглянули на огонек. Глядя на прибывших, я не мог не вспомнить Редьярда Киплинга и его бессмертную «Книгу джунглей». Да-да, там, где про полчища диких рыжих собак и про славную, но последнюю для кого-то охоту. Из кустов на дорогу выскочили рыжие псы, описанные в знаменитой книге, — рыжая, с подпалинами шерсть, короткие толстые лапы, широкая грудь, тяжелые челюсти, которыми хорошо дробить и грызть кости, тупые, будто обрубленные морды. Порыкивающая стая голов в двадцать перегородила дорогу, темные тени притаившихся в засаде особей мелькали в кустах справа и слева. Лошади под перепуганными наездницами испуганно храпели и нервно переступали ногами. Девчонки побледнели. Лилина судорожно крутила головой и пыталась зажечь огонь в руке. Ириста, приготовившись защищаться, одной рукой распустила кожаный хлыст с металлическим шариком на конце, второй прижала к себе Лири. А мелкая, наоборот, обрадовалась:
— Гав-гав! Собачки!
А то мы не видим! Стая — это серьезно. Осторожно ступая, вперед вышел вожак — здоровенный кобель с полосой ярко-красной шерсти вдоль позвоночника. Вид псины впечатлял: килограммов пятьдесят живого веса и затаенной мощи. Остальные псы подтянулись за скалящим клыки вожаком, давая ему право первого прыжка и первой крови, но пес не спешил атаковать. Видимо, не только сила позволила ему занять вершину иерархической пирамиды в лающем сообществе. Какой-то ум у псинки присутствовал, и неизвестный фактор (а именно — мое присутствие), который никак не укладывался в определенные рамки, заставлял охотника осторожничать и нервно поджимать хвост. Но, подпираемый стаей и боясь потерять заработанный в схватках за власть авторитет, вожак сделал шаг, другой, поджал задние лапы и… нарвался на мой рык.
Говорить я не могу, но рычать — вполне. Тяжелый, густой, громогласный рев вышедшего на тропу войны хищника разнесся над лесом. Рык, приправленный замораживающим шипением, усиленный высокими и низкими частотами, заставил лошадей испуганно заржать и присесть на задние ноги. Они бы ломанулись через подлесок, но рыжие спины позади и с боков отрезали пути к отступлению. От низких горловых вибраций шерсть на загривках собак встала дыбом, в ментальном плане от них потянуло неуверенностью пополам со страхом. Вожак наглядно показал, что не зря считался самым сильным и умным. Сообразив, что главное в их деле сегодня — это вовремя унести лапы и что добыча им не по зубам, пес прыгнул… в сторону. Замешкавшихся членов стаи смел тридцатиметровый язык пламени. Жалобный вой погибающих рыжиков многократно перекрыл эхо моего рыка и заставил леденеть кровь в жилах не только у поджавшей хвосты своры. Хорошо хоть Ириста успела закрыть глаза малышке и та не видела катающиеся по земле горящие факелы. Взлетев над дорогой, черный штурмовик накрыл напалмом еще пяток сидевших в засаде особей. В хоре воющих добавилось голосов. Выжившие, число которых моментально уменьшилось, бросились врассыпную. Первым удирал вожак. Как я его понимаю. Не до жиру, быть бы живу! Петляет между деревьями, не подпалишь, опытный, собака… Ладно, пусть живет.
Ура! Чистая победа!
Положительным моментом в застигшем нас бедламе были привычные к крови лошади. Что охотники, что наемники приучали скакунов не бояться звуков битвы и запаха крови. Боюсь представить картину с перепуганными и понесшими скакунами. Как их останавливать? Варианты, конечно, имеются, куда без них, но все они завязаны на меня красивого, встающего на пути хрипящих лошадок и рычащего на них. Какие в этом случае будут последствия и что из этого выйдет? Наверняка ничего хорошего, переломанными шеями девчонки бы не отделались.