Пиявка
Шрифт:
Учёба закончилась. Иду домой. С порога меня встречает угрюмое лицо Армена:
– Где карточка?
– Какая? – недоумеваю я.
– Банковская! Какая ещё.
– Армен, нахрена она мне?
– Ты вчера возле моей сумки крутилась! Карта где?
Он отобрал мою сумку со школьными книгами и тетрадями и высыпал всё на диван. Начал перетрясать их все. Я стояла с округлившимися глазами:
– Армен, ты чего? Я у тебя когда-нибудь, что-нибудь воровала?
– Всё, как говорится, до поры до времени.
Он перетряс всё:
– Где карта?
– Я не брала твою карту! Клянусь!
– Не дай бог я узнаю. Ты очень пожалеешь… – сказал он и ушёл.
Я
– Козёл. – вырвалось у меня, и я начала всё собирать обратно по местам. Сегодня Армен не пришёл ночевать. Зато вернулся вечно голодный Димон с блестящими глазами и придурковатой улыбкой на лице. Не замечая меня, он порылся в холодильнике, набрал жратвы и ушёл в свою комнату. «Да! У меня всё в порядке! Спасибо, что спросил…» – прокрутилось в голове.
Снова утро. Снова школа. Контрольная по математике. Только я уже всё это вчера проработала. Будем надеяться, что хорошо проработала…
После школы с хорошим настроением возвращаюсь домой. Армен, как обычно, обутый в ботинки сидит со своей банковской картой и через телефон оплачивает какую-то покупку. Мама дрыхнет на кровати. Димона снова нет.
– Нашёл? Где была? – спросила я.
– У друга забыл. – не отрываясь от телефона ответил он.
– Не хочешь извиниться за вчерашнее?
Армен встал и пошёл мимо меня:
– Перед тобой, сопля, что ли?
– Ну, ты и козёл долбаный!
Армен с разворота залепил мне пощёчину, которая меня сбила, и я упала на пол. Щека горела и начала набухать. Вскипела и я. Ухватилась за деревянную табуретку и кинула в него следом. От попадания в него, закипел и он. Ударом ногой в грудь он сбил меня наповал, а затем с силой пнул в лицо и так же сильно по спине, когда я отвернулась. Помутнело в глазах. Свист в ушах. Потеряла сознание. Димон вернулся домой. Армена уже не было. Мамка пьяная на кровати спит. И я на полу в луже крови. Рядом табуретка валяется. Он начал тормошить маму, а та пьяная даже лыко не вязала. Тогда он по телефону быстро вызвал врача. Приехала скорая помощь и увезла меня в больницу. Следователи пришли к выводу, что я сама с табуретки потеряла равновесие и на неё же упала. Дебильнее вывода я ещё не слышала. Они вообще удосужились подумать, что мне нужно было на табуретке в середине комнаты. Там ничего нет. Или мне нужно было кому-то стишок рассказать, и я залезла на табуретку? Дебилы! Очнулась я в гипсе. Опухшее лицо. Языком не досчиталась справа сверху трёх зубов: клыка и пару коренных. В спине сумасшедшая боль, хотя мне и вкололи обезболивающие лекарства. Ко мне на кровать подсела мама. Охая, начала причитать:
– Доченька, как же ты так не аккуратно то?
Я попыталась сказать, но получалось что-то невнятное. Головная боль и гул в голове не давали мне сконцентрироваться. Глаза болезненно реагировали на свет. Короче, когда я хоть как-то пришла в себя, мамы уже не было. Медсестра принесла попить куриный бульон:
– Как ты?
– Где я? – еле разборчиво произнесла я.
– В больнице. У тебя спина сломана между лопаток. Можешь пальцами на руках пошевелить?
Я медленно подвигала пальцами на руках.
– А ногами?
А вот ног я не чувствовала.
– Ничего, заживёт всё, и ногами шевелить будешь.
На следующий день меня снова навестила мать. После времени, проведённого в палате, в чистоте с запахами медикаментов, от мамы тянуло прелой одеждой, мочой и как обычно перегаром.
– Леночка, ну как же так?
– Мама, – перебила её я: это Армен со мной сделал.
– Он мне рассказал и покаялся. Сказал, что поставит тебя на ноги. Только не заявляй на него в полицию. Как мы потом без своего кормильца то будем?
– Мама! Я твоя дочь! Почему ты этого козла защищаешь? Это он со мной сделал. Ау!
– Ну доченька, он этого не хотел.
– Он не хотел! Если бы он этого не хотел, он бы этого не сделал!
– Доченька, пожалуйста, не сдавай его. Хочешь, я на колени перед тобой встану?
– Не надо вставать. Я этого козла посажу туда, куда положено.
– Если ты его посадишь, тогда я вздёрнусь.
– Мам! Почему ты не на моей стороне?
– Доченька, я на твоей. Пожалуйста, не сдавай Армена. Он всё для тебя сделает. Он сказал, что найдёт деньги тебя лечить.
– А перегаром почему от тебя опять прёт? У тебя дочка в больнице, а ты бухаешь.
– Золотка моя, я смотрю на тебя и мне плохо. Чем я себя должна успокоить?
– Например, успокоительным!
– Так я и приняла то, что меня успокаивает. И то не совсем успокоило…
– То есть дальше бухать пойдёшь?
– Нет, что ты! Немного успокоительного выпью и всё…
– Мам иди домой. Противно на тебя пьяную смотреть.
– Ты не сдашь Армена?
– Уйди уже. Я подумаю…
– Ладно, ухожу. Прости меня доченька.
Мать ушла. Блин, она же дура! Может и в правду вздёрнуться. Государство не будет мной заниматься. Я приду немного в норму, и выпрут меня отсюда домой. Меня без денег никто лечить не будет. А Армен пускай ищет деньги. Я взяла в руку небольшое зеркало, которое стояло на тумбочке, и осмотрела себя. Я и так-то страшная была, а теперь с выбитыми зубами и опухшей рожей… Ну кто на меня глянет! Ещё бы спина зажила.
Прошло несколько дней. Опухоль на лице спала, остались лишь синяки. Боли поубавились. Ноги не подавали признаков желания пошевелиться. Никто меня больше не навещал. Ночью приснился сон. Нет! Он не приснился. Это было как взаправду. Я медленно плыла по воздуху в сторону двери палаты. И тут мне захотелось обернуться. А там, на кровати лежала я. Я умерла? Испугалась. Это напряжение вбило меня в тело, и я сделала перепуганный вдох. Нет, я всё ещё жива. Такое перепуганное состояние не давало мне уснуть до утра, а утром меня выписали. Армен с другом приехали на старой «Бэхе» увезти меня домой. Коляска от больницы не предусматривается. Армен на руках донёс до машины и уже в машине он покаялся передо мной за содеянное. Не то, чтобы я его простила… Такое не забывается. У меня без вариантов… Естественно дома меня коляска тоже не ждала. Меня положили в мою кровать и ушли. Это всё что мне положено? Ближе к вечеру меня навестила Ирина Борисовна. Она подержала меня за руку и искренне посочувствовала. Вот это я понимаю настоящий человек. Живые чувства и эмоции. Она спросила меня, как это меня так угораздило. Я озвучила официальную версию следствия… На что она сказала:
– Глаза не обманешь. Ты сама прекрасно знаешь, что это не правда.
Я повторила эту же версию произошедшего. Она не стала настаивать. Ей достаточно было чувствовать мою ложь.
– Я принесла твою тетрадь с контрольной. Ты отлично справилась. – протянула она мне тетрадь, в которой красовалась пятёрка.
Но эта пятёрка была напоминанием того времени, когда я ещё ходила. Моя радость за оценку сменилась унылым лицом, и я отдала тетрадь обратно:
– Мне это больше не нужно. Я не приду больше в школу. Не смогу прийти…