Плач серого неба
Шрифт:
Рычание мотора властно подмяло под себя монотонное шлепанье капель о булыжник, и синий паромобиль со знаками Круга на носу и дверцах стремительно вырвался из недалекого переулка. Здоровяк совершил лишь одну ошибку — оглянулся, и я немедленно этим воспользовался. Вторая кнопка у самых лезвий освободила тугую пружину в рукояти, и маленький трезубец стремительно рванулся к горлу громилы. Куда без единого звука вошел почти на всю длину, пробил кадык, горло и остановился в глубине черепа.
Человек всхрапнул от изумления. Он отчаянно косил, пытаясь рассмотреть, что его убило,
Пока я стоял над телом, размышляя, что дешевле — достать клинок, или не мараться и купить новый, синий паромобиль остановился в двух шагах. Высокий желтоглазый магпол застал триумф жадности — я сосредоточенно выдирал трезубец из черепа здоровяка. Судя по всему, где-то внутри тот нашел кость.
— Самозащита, я правильно понимаю? — знакомый низкий голос почти не выражал эмоций, но «почти» не включало в себя любопытство.
— Да еще какая, — лезвие поддалось, и я слегка пошатал его, не глядя на собеседника. — Вам надо было это видеть. Я, признаться, до конца не был уверен, что попаду, но он отвлекся на вашего монстра, — я не глядя ткнул пальцем в сторону пофыркивавшей машины.
— Примем это, как официальную версию, — металлическая маска кивнула, — чего он хотел, Брокк?
— Они. Был еще один, но уехал в повозке. А хотели того же, чего и от моего клиента, инспектор — невмешательства. Все просто: мне ломают кости, я тихо лечусь, и не занимаюсь не своим делом.
— Думаете, покушения связаны, детектив?
— Не думаю, а прямо-таки уверен.
— И что натолкнуло вас на эту мысль?
— Все… — кинжал все-таки вышел из раны, и я резво отскочил от брызнувшей темной струйки. До инспектора не долетело ни капли. От резкого движения голова закружилась, оружие упало на землю, и инспектор наклонился, чтобы подать его мне. Рукав плаща слегка задрался, и там, под тканью, почудился гладкий отблеск металла. Да пальцы магпола коснулись мостовой с далеким от мягкости звуком. Я невольно нахмурился, принимая кинжал, но инспектор, как ни в чем не бывало, продолжал говорить.
— Вы помните о нашем соглашении, Брокк?
— Забудешь тут… В смысле, конечно, инспектор. Я доложу вам, как только узнаю что-нибудь новое о нанимателе, хотя это и противоречит профессиональной этике. Да… И еще — вам не знакомо это лицо?
Черты искаженного последней судорогой лица были хорошо видны, лишь подбородок был весь залит кровью.
— Конечно же нет. Но мы, пожалуй, заберем труп. Для опознания… другими сотрудниками.
— Никаких проблем. Мне он, собственно, не нужен, — я потряс головой. — Разрешите идти, инспектор?
— Идите, Брокк. И все время помните о договоре.
По его сигналу двое ребят в синих плащах резво выскочили из машины и загрузили тело прямо в салон. Не прошло и сегмента, как, взвизгнув шинами, паромобиль скрылся за поворотом.
Я же отправился на бульвар Поющих Игл. Хотелось навестить одну очень примечательную личность, но для начала следовало переодеться. Авторитет в подобных делах очень важен. А как выглядеть достойно с разбитой мордой и в заляпанной грязью одежде?
Извозчик, вопреки моим ожиданиям, нашелся
Глава 16, в которой счастливое детство трактуется неожиданным образом
Некоторые одушевленные смотрят на карту Вимсберга и утверждают, что город похож на свернувшуюся змею. Хвост ее плавно погружается в океан, а голова скрывается под встопорщенной чешуей черепичных крыш. И отчасти они правы. Это действительно длиннющая и ленивая змея. Вот только голов у нее несколько. И в каждой — собственный мозг. И каждая — себе на уме. И каждая считает, что главная — именно она.
Та голова, к которой я направлялся, звалась Астаном Болзо, было ей около шестнадцати лет отроду, и своими владениями она звала все открытое и закрытое — особенно закрытое! — пространство в районе южной стены.
Удивительно, но этот тощий подросток с подвижным, острым, как лисья морда, лицом и глазами, полными холодной ненависти ко всему миру, звался «головой» с полным на то правом. Его право на район признавали и уважали очень серьезные авторитеты ночного Вимсберга, поэтому никаких нареканий со «взрослыми» бандитами у банды Мух, которой рулил Астан, не возникало уже около трех лет. Хотя еще шесть-семь лет назад не по годам развитый пацан командовал разве что крысами в заброшенном отроге канализации Рыбацкого квартала.
Его власть не ограничивалась отчаянными Мухами. Несколько лет Астан мало-помалу, увещеваниями, лестью и посулами переманил под свое крыло чуть ли не весь несовершеннолетний сброд Вимсберга, который впоследствии превратил в два звена — Лис и Мышей. Смешные детские названия казались смешными лишь до первого столкновения с преступным молодняком.
Я мало знал о его прошлом, да и не докапывался — хорошие деловые отношения с угрюмым пареньком в добротной, хотя и покрытой густой россыпью заплат, одежке были по-настоящему важны. А копание в душе или истории партнера никак не способствует крепости деловых отношений.
Болзо принял меня в своих покоях — маленьком и покосившемся домике, мостом связавшем Рыбацкий квартал с улицей Мазутной. В который раз я невольно поразился, как этот юнец, — совсем еще мальчишка, — умудрялся совмещать железную хватку опытного бандита с утонченным вкусом и талантом прирожденного декоратора. Грязная и ветхая снаружи, внутри лачуга беспощадно разила глаза контрастом — все было чисто, аккуратно и… уместно, что ли. На мой неприхотливый взгляд, лаконичное убранство рабочего кабинета Астана выглядело уютнее и красивее хидейкова буйства красок и форм.
В отличие от манер его хозяина.
— Какой кошмар, мастер Брокк! — маленький брюнет вылез из-за письменного стола и закосолапил ко мне, надменно выпятив губы. Я постарался забыть, что у меня есть лицо, способное насмешливо кривиться. — Что это вы сегодня напялили? — серые глаза холодно глядели из-под неприятно густых бровей, тая в глубине нервное ожидание — пропущу ли я подначку мимо ушей, или попадусь и проиграю. Астан не стал бы вести дела со взрослым, способным упасть до уровня задиристого подростка.