Плач стали
Шрифт:
Зачем ему это потребовалось, Горислав пока представлял себе смутно, в этом мире у него ещё не было серьёзных задач - все цели всё ещё жили там, где остывали трупы родных среди дымящихся руин. Главными и последними критериями отбора были месть и ненависть. Горислав в новом мире не стал ни православным, ни атеистом, ни простым "россиянином" - продуктом двух цивилизаций, неосознанным носителем тысячелетней истории и культуры. Да он просто не мог им стать при всём желании! Ментально он жил в родном, простом и прекрасном мире со множеством богов, волшебных существ, преданий, сказок - и правды. Правда определяла для него всё - по ней следовала жить, её требовалось отстаивать, только ей можно служить. Высшей формой такого служения в его представлении всегда являлось мщение. Выше всего для народа Горика, для его богов ставился долг кровной мести -
Горислав ознакомился с историей этого мира, узнал, что некогда и здесь люди жили по святой правде, но пришли иноземцы и отравили душу народа, как вирусные программы искажают работу любой системы. В результате человек, оперируя в системе ложных понятий, неизбежно приходит к нужным выводам, что сам он раб обстоятельств, никто в этом, да и вообще ни в чём не виноват, а главное - правды нет вообще! Людям с младенчества внушается, что это слишком сложные вещи, чтобы пытаться самостоятельно в них разобраться. Правды нет, любые её версии это тоталитарная идеология ненависти, незачем забивать головы чепухой, гораздо проще поверить в "права человека", в то, что он рождён для счастья, что его жизнь бесценна сама по себе... и одурманивая себя психотропными веществами, скакать в уютном стаде на бесконечном празднике жизни.
Горик, конечно же, знал о религиозных учениях, просто заставил себя прочитать Библию. Ни во что не поверил, да и не пытался - он бы физически не смог преодолеть отвращения к рабству, а сама мысль добровольно признать себя рабом кого-либо или чего-либо вызывала у него омерзение. Его весьма позабавила концепция борьбы абстрактных, всеобщих добра и зла с обязательной победой добра, в результате которой мир погибнет, а "воплощение любви и добра" представлялось ему настолько естественным, что, вздумай он с кем-нибудь поделиться своими соображениями, они подпадали бы под закон об оскорблении религиозных чувств.
Варвар ни секунды жизни в новом мире не сомневался, что правда есть, её не убить совершенно, это просто невозможно сделать, и вот же главное доказательство этому - он сам всё ещё живой волей родных богов! Не может быть, чтобы в душах людей голос правды совсем стих. Тем более у этих людей - они же ушли из "нормального" общества, фактически убежали! Горислав исподволь, иносказательно пытался передать свой взгляд на привычные понятия, взвешивал каждое слово, специально прикрывая простые вещи мистическим туманом. Алёнке мистика просто кружила голову, Андрею вскружила голову просто Алёнка, оба они испытывали чистый восторг от Веснянки, от своих успехов, а пуще всего радовались успехам ребят, собственной нужности. Они во всех притчах видели только светлое, доброе, как дети, считали, что ночь всегда проходит, а день только наступает. Добро побеждает, и с этого молодых людей было не сбить, да и не ставил Горик перед собой такой задачи. Он считал, что всегда побеждает правда, и она не обязана быть при этом доброй, в чём наивным прекраснодушным восторженным юнцам ещё предстоит убедиться.
Горислав оставил их на время в покое, поскольку ему действительно улыбнулась удача. Дмитрий не задал ни одного вопроса, ни взглядом не выразил своего отношения. Горислав и на него бы махнул рукой, если бы не тренировочные схватки - в них Дима преображался, на него явно что-то накатывало. Парень отдавался поединку во всю мощь души, не признавая компромиссов, главное - не признавая поражений. Казалось, что он жил в поединках, от боя до боя, всё, что напрямую не касается боя, для него будто не существовало. То есть не являлось существенным - Дима не производил впечатление зацикленного, заторможенного, ненормального человека, он улыбался шуткам, часто сам был ироничен, отдавал должное и девичье красе, и вкусной
Тот, осознав, что это вызов или проверка, с восторгом ринулся Горика убивать, впрочем, ни мало за него не тревожась - благодаря дару богов Горислав за годы упорных тренировок стал пока никем непревзойдённым мастером меча. Схватка насмерть будоражила обоих, хотя Диму всё-таки намного больше. Сам Горик, пожалуй, смог бы убить Дмитрия, но для этого ему потребовалась бы ярость, упоение боем - обычное, в общем-то, Димино состояние. Изрядно подустав от столь острого развлечения, Горислав улучил возможность поговорить с Димой наедине и спросил просто.
– В чём твоя проблема?
– Командир, извини.
Горика всегда забавляло это его обычное обращение, он улыбнулся.
– Да ладно, по мне так всё нормально - это у тебя проблемы.
– Сильно заметно?
– с полуулыбкой спросил Дима, Горик серьёзно кивнул. Дмитрий со вздохом буркнул.
– Это война, командир. Вот и бухать мне нельзя...
Горислав не стал скрывать серьёзной заинтересованности. Дмитрий, с трудом подбирая слова, начал рассказывать. Не то, что он пьяный буйный или агрессивный, всё с этим нормально, но случись что, убить или покалечить может запросто. Ему совсем нельзя драться выпивши, а это для него просто как голым ходить. Он всегда мог постоять за себя и за друзей и совершенно не представляет ситуации, когда ему нельзя слова сказать в ответ. А где слово, там и без слов короче объясниться, особенно с хамами. И дело совсем не в том, что просыпаются боевые рефлексы, или съезжает сбитая войной планка - он всегда был не прочь подраться. Просто на войне он впервые испытал нечто...
– Понимаешь, это походу как героин, - смущенно рассказывал Дима, - ну, или водка. Кому-то пофиг, а других уносит и забирает с первой дозы. Секунды растягиваются в часы, ты всё видишь, как оно на самом деле - отчётливо, ярко... всё делается простым и ясным... ты жив, кто-то умер, часто только потому ты и жив, что кто-то умер раньше. Есть они со своими страхами и злобой... и мы с нашей правдой...
Горислав даже ущипнул себя за запястье, чтоб убедиться, что вот это он слышит наяву от "современного" человека! Самым забавным было то, что вот это чудище три года на его глазах, рядом с ним жил, учился, дрался, работал и ни словом, ни жестом себя не выдал! Впрочем, Горислав счёл это знаком благосклонности богов, поскольку знай он о Диме раньше, тот не получил бы столь основательной подготовки. На тот же момент оставались чисто технические, по мнению Горика, вопросы - убедить парня, что сам Горик не псих и не выдумщик, что всё на самом деле - Диме всерьёз предлагается перейти в иную реальность, в тело и сознание подростка, и совершить вендетту с неясным количеством целей на любых угодных богам условиях.
Глава 1
Я шёл за Егором через лес и слушал его неторопливый рассказ. Сам себе не верил, что действительно иду и слушаю именно Егора, не сдвинутого на мистике юнца или упоротого реконструктора, а того самого виртуоза меча, поэта и любимца дам! Вот вам, бабушка, и "мастер слова и клинка"! Да псих просто! То есть, непросто, простой псих это я, а Егорка... да слов не найти! Он закончил рассказывать, мы шли в молчании, я не знал, что сказать... Собственные слова показались чужими. - Почему ты думаешь, что я буду исполнять твой долг кровной мести, пусть даже в твоём теле?
– Потому что верю тебе, - сразу отозвался Егор, - поверю, если ты скажешь, что исполнишь мщение.
– Просто скажу, и всё?
– кто-то за меня продолжил этот бредовый разговор.
– Конечно, - он пожал плечами, - брату я обязан поверить. Ведь мы побратаемся.
– Как?
– уточнил я, подумав, что это какое-то испытание. Или, может, проверка, обряд... ну, Егор взаправду загадочный парень, странный...
– То есть ты согласен?
– я кивнул. Он остановился.
– Ты понимаешь, что возьмёшь на себя, став мне побратимом?