Плач юных сердец
Шрифт:
Сара сказала, что волноваться, скорее всего, не о чем.
— Лауре уже девятнадцать, — сказала она. — Практически взрослый человек. Она уже может позволить себе такую авантюру без всякого для себя риска. Наркотики, конечно, несколько тревожат, но мне кажется, тут ее мать преувеличивает, как ты думаешь? Хотя сейчас все поголовно подростки чем-нибудь балуются, и все эти наркотики по большей части не страшнее алкоголя или никотина. Главное, Майкл, не забывай, что, если с ней что-то случится, она тебе позвонит. Она же знает, где тебя найти.
— Она-то знает, верно, — сказал Майкл. — Но видишь, в чем проблема: впервые с тех пор, как она родилась, я не знаю, где искать
Глава пятая
Быть на двадцать лет старше своей жены удобно как минимум потому, что можно позволить себе оставаться спокойным и любящим мужем, когда жена начинает выказывать интересы, ничего общего с твоими не имеющие.
Много лет назад Майкл встревожился и даже испугался, когда Люси притащила домой книгу Дерека Фара «Как любить», но, когда в Канзасе у него на кофейном столике стал, том за томом, скапливаться устрашающий ассортимент продукции новейших авторов — Кейт Миллет [80] , Жермен Грир [81] , Элдриджа Кливера [82] — он едва ли испытал даже мимолетное раздражение.
80
Кейт Миллет (р. 1934) — американская активистка и феминистка, прославившаяся книгой «Сексуальная политика» (1970). Книга представляет собой литературоведческое исследование, анализирующее с феминистских позиций романы Д. Г. Лоуренса, Генри Миллера и Нормана Мейлера.
81
Жермен Грир (р. 1939) — австралийская писательница-феминистка, прославившаяся книгой «Женщина-евнух» (1970). Это важное для феминистской традиции исследование женской сексуальности исходит из тезиса о том, что мужчины ненавидят женщин, а женщины этого не осознают, наученные ненавидеть самих себя.
82
Элдридж Кливер (1935–1998) — американский политик, литературная карьера которого началась в тюрьме (к тюремному сроку он был приговорен за серию изнасилований). В 1968 г. вышел его сборник эссе «Душа во льду», в котором он прослеживает свою эволюцию от «супермаскулинного лакея» до радикального борца за права черных.
Он не встревожился, даже когда Сара вступила в крайне серьезную организацию под названием «Международная лига женщин за мир и свободу» [83] , хотя должен был признать, что, глядя, как она уезжает на машине на эти собрания, он пару раз вспомнил Люси, исчезавшую в таинственные сферы своих сеансов с доктором Файном.
Ну да и черт с ним; женщин все равно не понять. Важнее то, что эта конкретная женщина все равно предпочитала проводить большую часть времени дома — и в часы, свободные от поглощения пропагандистской литературы, бывала интересным и живым собеседником.
83
Women’s International League for Peace and Freedom — старейшая в мире женская миротворческая организация, основанная в 1915 г. Штаб организации располагается в Швейцарии, имеется представительство при ООН.
К этому времени она успела рассказать ему множество взаимосвязанных эпизодов из своей короткой, но полноценной жизни — колледж; старшая школа и младшая школа; дом, семья, родители, — и у него даже возникло ощущение, что он знает ее почти так же хорошо, как только можно знать самого себя. В этих рассказах-воспоминаниях его всегда покоряли честность, юмор и точный подбор деталей; она могла перескакивать с одной темы на другую и уходить далеко в сторону, но она ничего не передергивала, чтобы выставить себя в более выгодном свете или в более жалком, если уж на то пошло, и рассказы эти в принципе не могли наскучить.
Что за девушка! Бывали вечера, когда Майкл, глядя, как она говорит о чем-то, сидя под лампой на их подержанном диване, не мог нарадоваться удаче, благодаря которой он ее нашел, и нынешней абсолютной надежности полного ею обладания. Он знал, что она не стала бы рассказывать ему так много интимных, разоблачительных подробностей, если бы не любила его всем сердцем и если бы она не рассчитывала, что он будет хранить эти страшные мелкие тайны до конца своих дней.
Как-то ночью, в постели, она с особенной нежностью сказала, что хочет ребенка.
— Сразу? — спросил он и тут же понял, что выдал этим вопросом собственный страх.
Он даже вздрогнул в темноте. Слишком стар он был для этого; бог мой, слишком стар.
— Я имею в виду в ближайшие пару лет, — сказала она. — Например, через год. Что скажешь?
И чем больше он об этом думал, тем более логичным казалось ему это предложение. Понятно, что любая здоровая девушка хочет ребенка. В конце концов, зачем бы она стала выходить замуж, если бы не надеялась завести детей? Имелось и еще одно соображение: ему тоже было бы неплохо вырастить еще одного ребенка, чтобы иметь возможность загладить ошибки, которые он наделал, пока росла Лаура.
— Что ж, давай, — сказал он через некоторое время. — Только до чего же старым отцом я буду. Знаешь, я только сейчас сообразил: когда этому ребенку исполнится двадцать один, мне будет семьдесят.
— Да? — сказала она, как будто ей никогда это в голову не приходило. — Ну тогда мне, наверное, придется быть молодой сразу за двоих, верно?
Оператор спросил, готов ли он оплатить звонок от Лауры из Сан-Франциско, он сказал: «Да, конечно», но, когда в трубке послышался ее голос: «Папа?» — он оказался настолько тихим, что Майкл решил, что со связью наверняка что-то не то.
— Алло! Лаура! — закричал он в трубку, как будто это могло чем-то помочь.
— Папа?
И на этот раз он ясно ее расслышал.
— Ты в порядке, девочка?
— Не знаю. Я как бы… я как бы все еще здесь, в Сан-Франциско и так далее, я просто не очень хорошо себя чувствую. Все как-то сжимается. То есть пока я была во внешних пределах, все было нормально, но как только мы… как только я вернулась, я как-то… сама не знаю.
— Это клуб, что ли, там такой? «Внешние пределы»?
— Нет, это типа состояние сознания.
— Вот как.
— Понимаешь, у меня осталось всего доллар тридцать центов, так что я сама мало что могу устроить, хотя смотря что под этим понимать, конечно. И смотря как ты понимаешь, что я под этим понимаю.
— Подожди, послушай. Наверное, лучше мне побыстрее к тебе приехать, не возражаешь?
— Ну, я как бы, наверное, на это и надеялась, да.
— Ладно. Если прямо сейчас выехать, я буду у тебя часа через три с половиной или, может, через четыре. Только мне нужен твой адрес.
И он замахал Саре рукой, чтобы она быстрее дала ему карандаш.
— Дом двести девяносто седьмой, — стала диктовать Лаура, — нет, подожди; двести девяносто третий, а улица Южное что-то…
— Нет, так не пойдет, — сказал он. — Так не пойдет, девочка. Южное — что? Постарайся вспомнить.
И когда она наконец продиктовала название улицы и номер дома — оставалось только надеяться, что правильный, — он продолжил:
— Так. Теперь давай телефон.