Плацкарт

Козлов Владимир Владимирович

Мы сидели друг напротив друга. У окна, рядом с Антоном, толстый мужик с длинными, до подбородка, усами читал «Комсомольскую правду». Рядом со мной сидела женщина чуть за тридцать, с девочкой. Девочка ела крекеры, по одному доставая их из разорванной пачки.

Антон посмотрел на меня, наморщил лоб.

– Главное – ты не бзди. В Москве нужна наглость. Двери ногой открывать – тогда все будет, как надо. Москвичи – они лентяи и распиздяи. У них все есть, и поэтому они не хотят ничего делать. Правильно, ну а хули им? У родителей – квартира и дача, и у бабушек-дедушек тоже. Можно не волноваться. С работы выгнали – не пропадешь, помогут другую найти. Поэтому я москвичей не люблю, физически не перевариваю.

– Как ты там тогда столько лет жил?

– Там же не одни москвичи. В Москве сейчас два миллиона приезжих – или все три. А кроме того, много таких, кто вроде как москвичи – прописка, туда-сюда, – а сами недавно приехали. Ну, учились, может быть, и остались потом. А многие – просто сорвались, как я. У них нет этой московской хуйни. Шеф, например. Он сам из Ростова, учился в Москве – в институте стали и сплавов… Что-то горло, бля, пересохло. – Антон вынул из сумки бутылку воды «Бонаква», открутил пробку, сделал глоток.

– А коренные москвичи – эти никогда не поймут, что если отъехать на двести кэмэ от Москвы – все, полный пиздец. Людям зарплату по полгода не платят, и пять тысяч считается хорошей зарплатой. Понимаю, у тебя очко немного играет. Столько лет прожил в этом говне – оно тебя и засосало, ты не чувствуешь разницы. А вообще, в России только в Москве можно жить нормально – это ты сам скоро поймешь. Понравится – уезжать не захочешь. Я бы тоже никогда не уехал, если бы не Австралия.

– Ты мне лучше скажи, какими программами они пользуются. Я бы книжки пока почитал…

– Все стандартное. «Винда экс-пи профешнл» – левая копия, само собой. На железо денег они не жалеют, это надо признать, а софт почти весь левый. Зачем платить за лицензию, когда можно купить один диск за восемьдесят рэ и всем установить? Ну, в бухгалтерии «Один-эс» – он, конечно, не левый. Ты с «один-эс» работал когда-нибудь?

– Где я мог с ним работать? Я ж не бухгалтер…

– Не ссы, разберешься, там ничего сложного нет. Вот, короче и все. «Винда», «офис» – это ясно, и «один-эс» в бухгалтерии. Так, что еще? А, квартира. Лучше снимай через агентство. Если просто, по объявлению – наебут. Могу агентство одно посоветовать, мы сами снимали у них – на метро «Парк культуры». Пришлю тебе адрес по СМС, не помню сейчас.

– А квартира, которую ты сейчас снимаешь? Может, мне ее снять?

– Не, с той квартирой – облом. К хозяйке кто-то жить приезжает – поступать или типа того. Она ее больше не будет сдавать.

– Провожающие, выходите, пожалуйста из вагона! – закричала из тамбура проводница.

Я поднялся. Мы пожали друг другу руки. Антон, не выпуская моей руки, зашептал в ухо:

– Ты, может, думаешь, что я специально женился на Ленке, из-за варианта с Австралией? Не-а. Просто в какой-то момент я четко понял: всех не переебешь. Ну и есть еще генетическая хуйня – не у всех, но у меня, видно, есть. Ну, чтобы жениться, детей – выполнить план, короче. А что у тебя с Натахой? Не хотите еще – законным браком?

– Пока нет.

– И правильно. Не надо спешить. Ладно, договорились: я заканчиваю шестнадцатого, в среду, а ты в понедельник выходишь, двадцать первого. Два дня перебьются и без админа, ничего с ними не станет, потом – выходные. А я из Москвы сразу в Питер. Ленка моя из Питера. Там все дела утрясем, и – на Мельбурн.

* * *

Анюта сидела за столом и что-то писала в общей тетради. На столе лежали открытые книги. Телевизор работал без звука – канал «ЭмТиВи». Шел клип группы «Rasmus». Внизу экрана висела надпись: «Скачай эту мелодию. Отправь SMS».

Я спросил:

– И ты это смотришь?

– Практически не смотрю. Но на других каналах еще больший отстой. Ну как, проводил Кушнеренко?

– Ага.

– Что он тебе говорил? Я все думаю – какой у него здесь свой интерес? Для чего он решил тебя вытащить? По-моему, он никому ничего не делает просто так.

– Может быть. Но сейчас ничего не просил, даже не намекнул. А чем тебе Антон так не нравится?

– Скользкий он тип, противный.

– Какой есть, такой есть. Но сейчас уже это неважно. Я с ним, может, еще раз увижусь – и все.

Следующим клипом были «Иномарки» «Би-2». Я взял со стола пульт и сделал звук чуть погромче, сел на диван, просил у Анюты:

– Что ты пишешь, доклад?

– Да. По литературе Великобритании и США. «Война в творчестве Хемингуэя».

– Помню, я курсе на третьем тащился от Хемингуэя. Особенно от рассказов. Правда, не помню, названий – ну, там, где главный герой Ник.

Я встал с дивана, дошел до окна. Дождь уменьшился. У забора таксопарка тусовалась компания местных парней и девчонок.

– Что, переживаешь – ехать, не ехать? – спросила Анюта.

– Да не особо. Решил ведь уже, все.

– И хорошо. А то хуже всего, когда начинается: а я правильно делаю или нет? Может, лучше остаться? А сравнивать не с чем, откуда ты можешь знать, что было бы здесь, если бы ты не уехал? Или что у тебя будет там?

– Ну да, все так. Ты права.

«Иномарки» закончились, началась реклама журнала «Cool Girl». Я взял пульт и выключил звук.

Анюта спросила:

– А как родители среагировали?

– Мама – не очень, папа – нормально.

– Ну и ладно. Она тоже привыкнет. Придется смириться.

Я прилег на диван, взял журнал «Фузз», начал листать. Зазвонил телефон, Анюта взяла трубку, подала мне.

– Привет, Дим. Как дела? – Это был Леха, бывший басист моей группы.

– Так себе. Дождь этот противный, никакого вообще настроения…

– Забей ты на дождь, в жопу его. Короче, я вот почему звоню – у меня один пацан хочет басуху купить. Дает полста баксов. Я подумал, подумал – инструмент, по ходу, так себе. Не «Урал», конечно, но и «Музима» сейчас мало что стоит… Короче, хочу у тебя спросить – там и твои бабки вложены, ты половину давал…