Пламенная кода
Шрифт:
Раны, что убила капрала, больше не было.
Ткань комбинезона на груди, куда пришелся залп из скерна, была совершенно цела и выглядела такой же выгоревшей и грубой, как и повсюду. К тому же, она равномерно вздымалась.
– Получилось, – сказал Сева бесцветным голосом.
– Он что, дышит? – шепотом спросил Тони, показывая взглядом на капрала.
– Спит, – кивнул Сева. – Но скоро проснется. Дай ему еще несколько минут.
– Он… живой?
– Еще и как.
– Что? – спросил мичман Нунгатау с отчаянием. – Что это такое было?!
– Долго объяснять, – сказал Сева устало. – Допустим, чудо.
Мичман
– Велено было передать, – сказал он и протянул ее Севе. Добавил, непонятно к кому обращаясь: – И катись оно все в дерьмовую траншею…
– Ой, – сказал тот с тихой радостью. – Мой браслет! Как он к вам попал? А я его, помнится, выбросил, когда улетал…
– Ну вот, значит, нашелся, – промолвил мичман уклончиво.
– Говорю же, не зря мы все тут оказались, – торжествующе сказал Сева, адресуясь к Тони, у которого голова уже шла кругом. – Вот и еще одно чудо подоспело.
Он надел браслет на запястье – тот немедленно ожил от соприкосновения с рукой хозяина, – и, счастливо улыбаясь, послал всему миру сигнал бедствия.
14. Фабер диктует свою волю
Узкий коридор со скругленными сводами был темен и непригоден для перемещений двуногих существ. Что не мешало десантникам в полной боевой выкладке преодолевать его бесконечную протяженность со спринтерской скоростью. Фабер, оскалившись от напряжения, захлебываясь встречным ледяным воздухом, отставал все сильнее. Он запинался о комингсы и все время обо что-то чувствительно бился лбом. Кабы не шлем, давно валяться бы ему без чувств. Ничего нет хуже сознавать себя обузой… А тут еще эта сволочь хорунжий со своими взбадриваниями: «Хорошо!.. Десантник настоящий ты!.. Я горжусь тобой!..»
Движение прекратилось внезапно. Фабер с разбегу влетел головой в чью-то широкую бронированную спину, осознал, что переставлять онемевшие конечности больше не нужно, и с облегчением сел, где стоял, пыхтя, как музейный паровоз. Обнаружилось, что коридор давно уже закончился, и последнюю сотню метров они перемещались внутри громадного неосвещенного пространства. Стены были неразличимы в сумраке, кинжальные лучи фонарей упирались в расставленные без видимого порядка пугающе тонкие колонны из черного лоснящегося металла, на которых возлежал массивный ячеистый купол. Панбукаваны сгрудились вокруг ротмистра Кунканафирабху и негромко перещелкивались между собой.
– Что происходит? – едва ворочая шершавым языком, спросил Фабер.
– Это небо, – пояснил хорунжий Мептенеру и ткнул когтистым пальцем себе под ноги. – Удивительно, правда? Небо внизу. Но так и есть. Под ним поселок. Маленьких домов много очень. Странно. Поселок внутри станции. Очень странно. («Чего же тут странного, – подумал Фабер. – Эхайны устроили здесь небольшой концлагерь».) Мы на месте. Люди были недавно. Там. Но теперь там никого нет. – Он прислушался к очередной серии энергичных щелчков и шорохов. – Никого почти. Один человек. Или два. Трудно понять. И еще кто-то. Не человек. Несколько таких. Ротмистр хочет искать. До конца. Десантников группа вторая – они прошли дальше. Но с ними нет человека. – Мептенеру без особых
– Если бы кто-нибудь вдруг спросил моего совета, – пробубнил себе под нос Фабер, – я предложил бы второй группе начать тотальное прочесывание поселка. Вдруг наткнутся на что-нибудь интересное. А ротмистру следовало бы…
Коммуникатор на его запястье буквально задергался от нетерпения.
– Ну, что еще? – спросил Фабер недовольно.
– Сигнал, – сказал Носов пресекающимся от волнения голосом. – Браслет Северина Морозова. Внутри станции. Передаю сигнатуру…
– Вы хотите сказать, Эфеб здесь? – Фабер не поверил своим ушам. – Прямо сейчас?!
– Не знаю. Сам ничего не пойму. Сигнал с его браслета. Сигнал бедствия… – Носов вдруг озверел. – Только попробуй мне его упустить!..
Фабер уже не слушал.
Он перевел коммуникатор в режим сканирования полученной сигнатуры. Развернул перед собой видеал для вящей наглядности.
Хорунжий Мептенеру, шумно дыша, навис у него над плечом.
Это здесь. Совсем рядом. Буквально под ногами.
И тот, у кого на руке этот браслет, удаляется.
Не в сторону периметра станции, по направлению к шлюзам. А вглубь пространства, условно именуемого «поселком».
Ну, еще бы… Как же там без него-то обойдутся… Конечно же, спешит на помощь, несчастный сумасбродный юнец. Воспитанный в человеческом окружении, где все при малейшей угрозе готовы кинуться на помощь ближнему. Не ведающий ни страха, ни упрека. И даже не подозревающий о ситуациях, когда разумнее всего упасть, закатиться за любой бугорок и закрыть голову руками.
Как будто от его помощи есть какой-то толк.
– Вот! – заорал Фабер, тыча в экран видеала. – Вот куда нам нужно!
Распихивая подчиненных, к нему приближался ротмистр Кунканафирабху, свирепый, как сто чертей сразу.
– Кто здесь командует?! – взревел он. – Я или этот ходячий мешок с опилками?..
– Командуете вы, – поспешно согласился Фабер. И тут же добавил с внезапной непреклонностью: – А я приказываю!
Судя по эмоциональному накалу длинной фразы, которую исторг из клыкастой пасти ротмистр, это было проклятие.
Но то, что за этим последовало, удивило всех. В особенности самого Фабера, который приготовился было к тому, что его сейчас попросту распустят на ленточки.
– Союзнический долг обязывает… – торопливо переводил хорунжий Мептенеру. – Нам дан знак… Вперед, славные бойцы… Покажем чудеса доблести… Ну, и так далее, – закончил он чрезвычайно язвительно. – Вторая группа входит в поселок. Кстати.
– А мы? – спросил Фабер.
– Мы, – с наслаждением объявил хорунжий, – выполняем. Приказ. Твой.
15. Доктор Сатнунк верно служит науке
Большой бронированный саркофаг в дальнем, тускло освещенном углу лаборатории поставил матросов в затруднительное положение.
– Янрирр доктор, это тоже уносить?!
– Не нужно, – рассеянно сказал доктор Сатнунк.
Он уже собрал все свои вещи и теперь стоял посреди непривычно опустевшей лаборатории, оглядывая ее напоследок. Никаких особенных чувств он не испытывал. Эта часть его жизни уходила в прошлое. Не самое веселое было время, хотя и не сказать, что бесполезное…