Пламенная кода
Шрифт:
– С вами хотят поговорить, – между тем сказал смуглый, вдруг сделавшись серьезным. – Вы вправе перенести беседу на любое удобное для вас время либо отказаться вовсе, если не расположены или чувствуете себя недостаточно хорошо.
– Отчего бы и не поговорить, – пожал плечами командор Хендрикс. – Я в порядке, что бы вы обо мне ни думали.
Смуглый коротко кивнул, шепнул: «Я буду рядом!» и отошел. А на его месте появился невысокий, почти миниатюрный и очень складный человек неопределенных лет, с гладко зачесанными назад черными волосами и подвижным загорелым лицом. Одет он был во все белое, словно бы специально для того, чтобы не затеряться в общей серо-голубой гамме.
– Командор Хендрикс, для меня это честь, – сказал он, поклонившись. – Я Эрик Носов, это я руковожу спасательной операцией, и это ко мне
33. Из жизни Эрика Носова. Фиаско на Сарагонде
…Итак, Сарагонда. Небольшой уютный мирок в скромном, пятьдесят семь парсеков, отдалении от Земли. Самоназвание у него было, разумеется, иное, хотя и созвучное, но человеческим голосовым аппаратом невоспроизводимое. Сарагонда… красивое слово, кстати – вполне распространенное на полуострове Индостан. Население – кваррху, семигуманоиды, отнесенные к социометрическому классу III-D. Приземистые мощные существа, непринужденно сменявшие прямохождение на четвереньки, от макушки до, наверное, пят покрытые густым шерстяным покровом, который фигурно выстригался и выкрашивался во все мыслимые цвета в зависимости от рода занятий и кастовой принадлежности. До межпланетных сообщений кваррху не доросли, идею множественности миров воспринимали критически, да и до общественного согласия было еще ох как неблизко. Галактическое Братство приглядывало за ними вполглаза, своего присутствия никак не обозначая. До той поры, пока на Сарагонду не обрушилось одно из самых страшных бедствий в истории обитаемой Галактики.
С непроглядно-серого, будто каменного, неба беспрерывно лилась тяжелая ледяная вода, топя в жидкой грязи тела погибших. Единственный гигантский материк ходил ходуном, словно брезентовое полотнище на ветру, и угроза разлома была более чем реальна. Как следствие, ожили какие-то древние вулканы, ливень рушился в лавовые потоки, и воздух становился горячей смрадной взвесью, что выжигала легкие сильнее фосгена. Иногда дождь прекращался, и пепельные хлопья, будто уродливые серые снежинки, саваном покрывали мертвых вместе с умирающими, а других там не было вовсе.
Началом всему послужило столкновение литосферных плит, по-научному «коллизия», вины кваррху в том не заключалось никакой, и поделать с бедствием такого масштаба ничего было нельзя. Разве что эвакуировать все население планеты и попытаться приварить одну плиту к другой направленными импульсами сверхвысокой энергии, после чего смиренно ждать результатов вынужденного вмешательства в тектонические процессы. Как, собственно, и собирались поступить вначале…
Но беда в одиночку не ходит: подземные толчки разнесли в прах считавшиеся сверхпрочными стены секретных лабораторий, где за каким-то дьяволом велись евгенические эксперименты, сколь опасные, столь и безрассудные. В космос они, видите ли, не стремились, а вот с генетикой вздумали шутки шутить… Перед катаклизмом планетарного масштаба вся эта супер-пупер-защита не выстояла, и какое-то свирепое вирулентное дерьмо вырвалось на волю.
C этого момента об эвакуации и речи не шло. Равно как и о продолжении политики невмешательства. Галактическое Братство в лице Федерации отбросило к чертям конспирацию и открыто предложило помощь правительству кваррху, точнее, сообществу правящих элит от почти двух сотен разношерстных и разновеликих административных образований всех мыслимых социальных укладов, каковая помощь надменно и демонстративно была отвергнута. Вот только уродливых клоунов, выдающих себя за пришельцев из космоса, здесь не хватало!.. Спустя сутки предложение было сделано повторно, но никто уже не отвечал. Все общественные институты рухнули сами или были сметены охваченными смертным страхом толпами.
Сарагонда превратилась в ад.
Корабли Федерации зависали над кипящей жижей и выбрасывали из грузовых люков в этот ад тяжелые гравитры. Никаких медикаментов, только полевые лаборатории со специалистами – ни у человечества, ни у Галактического Братства по понятным причинам не было средств для борьбы с «генетической чумой», как наспех и невпопад медики обозначили для себя эту беду. Все надлежало изобрести, испытать и поставить на поток прямо на месте. Интеллектуальной мощи и нравственной зрелости человечества был брошен вызов, и человечество
Молодой ксенолог Константин Кратов прибыл со вторым эшелоном спасателей. Медлаборатории уже выдали первые результаты, активность эруптовируса, «разрывного вируса», как уже осознанно и поделом был поименован возбудитель недуга за его поведение в клеточных структурах, можно было подавить – но не локализовать, не излечить и тем более не устранить последствия. В тот момент вообще было неясно, излечима ли «генетическая чума» в принципе или последний кваррху погибнет прежде, чем удастся получить ответ на этот зловещий вопрос.
Было мрачно и безысходно – вне зависимости от времени суток. Кратов работал в группе контакта на севере, на том самом побережье, где при счастливом стечении обстоятельств можно было найти «Узницу Миров» – божественную самосветящуюся жемчужину, из драгоценностей драгоценность, но обстоятельства складывались настолько злосчастным образом, что никому и дела не было до сокровищ океанской пучины. В то время он являл собой необученного неофита, неуклюжего и громоздкого, совершал массу глупостей, лез куда не надо, не изжив еще до конца плоддерской удали, все время что-то ронял и совершенно не ведал страха…
Страх пришел потом, вместе с бессонницей. Перед глазами безотвязно стояли черные жирные лужи, подернутые рябью от нескончаемого дождя и нервно вздрагивавшие от афтершоков, черно-красное зарево во весь горизонт – и тела, тела… Там вообще мало кто спал, транквилизаторы не действовали, и вскоре прибыла группа психологов – купировать нервные срывы у миссионеров.
Беспрестанные цунами воспринимались как досадное затруднение и жутко раздражали, не более того. «Что, опять катит?» – «И, как всегда, не ко времени». – «Давно следовало откочевать подальше от берега». – «Ну, на берегу хотя бы не так трясет». – «На сколько поднимаемся?» – «Сто или двести, должно хватить». – «За глаза…»
Однажды Кратов поймал себя на том, что ему со своей непрошибаемой иммунной системой стыдно быть аномально здоровым среди умирающих. Когда, в развитие этой мысли, он начал подозревать вирусологов-исследователей в неспешности, стало очевидно, что ему тоже нужна помощь психолога…
На очередном совещании прозвучало: мы терпим фиаско, пытаемся одолеть врага, о котором ровным счетом ничего не знаем. Все, кто имел касательство к появлению эруптовируса, оказались в числе первых его жертв. На исследование его природы и поиск противодействия уйдут годы, но у кваррху нет столько времени. И как-то сама собой возникла идея, что неплохо было бы покопаться в руинах лаборатории, откуда все началось, и найти там хотя бы какую-то информацию. «Хорошая идея, – сразу сказал не по ситуации щеголеватый, изящный, похожий на подростка руководитель Контура безопасности по имени Эрик Носов, которого все недолюбливали за обыкновение везде совать нос и первым долгом все запрещать. – Я могу это сделать». На него посмотрели с еще большей неприязнью. «Но мне понадобятся добровольцы, – продолжал Носов, давно уже привыкший к атмосфере антипатии. – Я же не генетик, могу притащить что-нибудь не то. Два-три генетика с опытом выживания… хотя других, подозреваю, сюда бы не пустили. Желательно – сопровождающий из кваррху, и еще я возьму троих из Контура». – «Ну, допустим», – сказал начальник миссии Фред Ханстра, темный от бессонницы и переживаний, профессиональный организатор с богатым спасательским прошлым, в котором никогда прежде не случалось гибели цивилизации. «Забросите нас воздухом как можно ближе к лаборатории, – азартно сказал Носов. – Вместе с небольшой гравиплатформой. Безопасность в пути я обеспечу. В конце концов, чего там особенно бояться? Звери разбежались, вирусу мы не по зубам… Вулканы? Баловство. Заберете нас по вызову оттуда же, где высадили». – «Можно мне с вами?» – спросил из своего угла Кратов. «Кто это такой смелый?» – осведомился Носов с иронической ухмылкой. «Я ксенолог, – сказал Кратов обиженно. – И у меня громадный опыт выживания. В плоддерах…» – «Нет, спасибо, – ответил Носов. – Ксенологи там не нужны, в особенности такие громоздкие. А плоддеры и подавно. Случись нехорошее, кто вас потащит на себе? Как-нибудь в другой раз, хорошо?» – «Я сам кого хотите дотащу туда и обратно», – проворчал Кратов, но не был услышан.