Пламенный клинок
Шрифт:
— А где ваши страхоносцы? — спросил он, пытаясь оттянуть неизбежное решение. — Вряд ли император захочет, чтобы они находились в городе во время свадебных торжеств. Да и зачем вам держать на службе этаких страшилищ, если мы, оссиане, так довольны своим жребием?
Терпение Клиссена иссякло. Он наклонился поближе к Арену и угрожающе-вкрадчивым голосом произнес:
— Если мне придется повторить вопрос, то пощады не будет. Ни тебе, ни Кейду. Понял?
Но Арен различил за угрозой страх неудачи, в котором старший хранитель не признавался даже себе. Арен видел его насквозь, этого невзрачного человечка, со всех сторон окруженного врагами, настоящими
Теперь Арен понимал, как нужно действовать, и страх рассеялся.
— Я скажу тебе, что я понял, — заявил он. — Вы не поймали Киля, иначе ты допрашивал бы его, а не меня. Если в скором времени я не вернусь, Гаррик поймет, что меня арестовали, и скроется, ты лишишься последней возможности его поймать. У тебя мало времени, старший охранитель. Советую заключить сделку повыгоднее.
Клиссен с трудом сдержал удивление. Он считал, что имеет дело с перепуганным мальчишкой, чью слабую волю легко сломить. Но перепуганный мальчишка взял над ним перевес.
— Я выдам тебе Гаррика, — продолжал Арен с уверенностью, плохо вязавшейся с его возрастом. — Но только его. Остальных ты не получишь. Кроме того, мне вернут отцовские владения и деньги. Мы с Кейдом вернемся в Шол-Пойнт, о помиловании объявят публично, и мы больше никогда не увидим ни тебя, ни Железную Длань. А еще, когда я выдам тебе Гаррика, ты расскажешь мне все, что знаешь о нем и моем отце.
— А если я соглашусь, ты скажешь мне, где он? Прямо сейчас?
— И ты арестуешь Кейда и всех остальных? Извини, но мне с трудом верится, что ты отпустишь их восвояси. Моя вера в обещания кроданцев уже не та, что прежде.
Клиссену оставалось только скрежетать зубами. Он не рассчитывал, что придется вести переговоры с узником.
— И что ты предлагаешь? — спросил он.
— Отпустить меня. Я расскажу всем, что пережидал в городе, они поверят. Сегодня ночью Гаррик собирается проникнуть в гетто. Вы устроите засаду, и я приведу его к вам. Но только Гаррика. Остальные даже не узнают, что произошло.
«А Кейд никогда не узнает, на что я пошел ради него. Ведь иначе он меня проклянет».
— Положим, я тебя отпущу, — сказал Клиссен. — Но что тебе помешает вернуться к друзьям, предупредить их и скрыться?
— Придется поверить мне на слово. Как и я поверю тебе, что меня не повесят после поимки Гаррика.
— Нет уж: будь любезен убедить меня, иначе ты останешься в камере, и тогда никаких сделок. Ручаюсь, тебе не понравится наше гостеприимство.
Твердый взгляд Клиссена пробуравил пленника. Арен поерзал на стуле. Настал его черед идти на уступки.
— Я его ненавижу, — наконец выдохнул он. Получилось убедительно.
— За что?
— Именно он все это устроил. И он ненавидит меня.
— А ты не знаешь, за что он тебя ненавидит, и это только ухудшает дело? — предположил Клиссен. — Но ты все равно следуешь за ним. Поэтому я спрошу снова: что он тебе наговорил?
— Ничего он мне не говорил, — пробормотал Арен. Вся его уверенность исчезла. Ее место заняли неприкрытая обида и пылающий, едва сдерживаемый юношеский гнев. — Он кое-что мне показал. Заставил меня поверить. За это я возненавидел его еще больше.
— Ты им восхищался.
— Я думал, что он изменит мир к лучшему. И хотел помочь.
— А теперь?
Арен отвел взгляд.
— Не твои люди поймали меня. Меня поймали оссиане, мои соплеменники. И зачем тогда бороться? Ты сам сказал: мудрый получает мир и спокойствие. Я хочу вернуться домой. Хочу, чтобы все стало по-старому.
— А Гаррик?
— Будь он проклят. На его счету достаточно загубленных жизней. В том числе жизнь моего отца. А моей он не получит.
Клиссен кивнул, приложил палец к губам и задумался.
— Если ты выдашь Гаррика, — промолвил он наконец, — то получишь обратно свои владения, а пятно с твоего родового имени будет смыто. Но предупреждаю, Арен: если обманешь, я тебя поймаю, а плату за обман взыщу с твоего друга. Ты будешь несколько дней наблюдать, пока его не запытают до смерти. А потом настанет твой черед.
Арен понимал, что Клиссен не шутит. Они слишком долго испытывали удачу. Что могут двое мальчишек из Шол-Пойнта против Железной Длани?
«Хотел бы я, чтобы все стало по-старому», — сказал ему Кейд на Кандальном рынке. Что ж, Арен нашел способ. Они вернутся в те дни, когда не было ни Фен, ни Гаррика, когда жилось проще, когда они были друзьями без всяких оговорок и не ведали, какие адские бездны скрываются в недрах большого мира. Они вернутся домой.
— Значит, договорились? — спросил Клиссен.
Арен поднял скованные руки, словно говоря: «Освободи меня».
— Отец гордился бы тобой, — сказал старший охранитель и вытащил из кармана ключ.
ГЛАВА 47
Пальцы Орики перемещались по грифу, подбирая аккорды. Она закрыла глаза, и слова, полные скорби и гнева, полились изнутри, обретая законченный вид.
«На море затишье, и чист небосвод. Нигде я не вижу предвестья невзгод». В ответ прорицатель: «Возмездье грядет Из бездн, что незримы для ока. Ломая препоны, нахлынет прилив, Поднимется буря, по-волчьи завыв, Разбудит погибших к отмщенью призыв, И ярость их будет жестока». Воскликнул король: «Я могуч и силен, Я здесь повелитель, незыблем мой трон!» В ответ прорицатель: «Как призрачный сон, Твое мимолетно правленье. Есть силы древнее, чем власть короля. Твой бог обманул, процветанье суля: Свободной останется эта земля, Тебя же постигнет забвенье».Дойдя до конца, лютнистка запнулась. Чары музыки развеялись, а Орика задумалась.
— Опасную песню ты поешь, — заметила Мара.
Орика открыла глаза. Она сидела, скрестив ноги, на каменной скамье в выложенном гранитными плитами уголке, затерявшемся среди обширного сада Мары. При ней, как всегда, находился Харод, товарищ и защитник, но даже он не услышал приближения хозяйки дома.
— Ее можно счесть не просто балладой о давно умершем короле, а предупреждением нашим нынешним правителям, — продолжала Мара. — И даже призывом к оружию.