Пламенный клинок
Шрифт:
— Да, господин. Сей же час, господин, — пробурчал Кейд, как только они отошли достаточно далеко, чтобы Гаррик их не услышал.
— Не беспокойся, — кисло проговорил Арен. На память ему пришла цитата: «Пусть за всякое унижение воздастся сторицей и ни одно оскорбление не останется неотмщенным».
Стоило ему сказать эти слова вслух, и он вспомнил, откуда они: из Деяний Томаса и Товена. И произнес он их по-кродански.
Арен подождал часок, пока Гаррик успокоится, а потом разыскал его снова. Тот сидел у постели Вики и вытирал друидессе рот влажным платком. На прикроватном столике стоял кувшин молока с медом.
Арен осторожно вошел в комнату. Уже не в первый раз он заметил, как почтительно старый вояка обращается с друидессой. Быть может, Гаррик видит в ней искру минувших, докроданских времен, когда над страной еще властвовали оссианские боги?
— Как она? — спросил Арен.
— Похоже, идет на поправку, — сказал Гаррик, не оборачиваясь. — Хотя пока не очнулась.
Арен подошел поближе. Вика потеряла в весе, лицо у нее исхудало, скулы резко выступали в багровом вечернем свете, проникавшем сквозь окно. В длинных черных волосах прибавилось седых прядей, а губы друидессы двигались, словно она беззвучно что-то бормотала.
— По-прежнему говорит о Кар-Вишнахе и Истязателях?
— Да, только об этом. А однажды она заговорила не своим голосом, на языке, который, готов поклясться, не принадлежит к человеческим. — Гаррик вздохнул и отложил платок в сторону. — Чего тебе?
Арен не сводил глаз с Вики. После Ракен-Лока он постоянно беспокоился о ней, но теперь даже радовался, что она не проснулась. Друидесса умела разбираться в людях и могла заглянуть в душу Арену. Разочаровать ее было бы невыносимо.
— Хочу извиниться, — сказал он. Просить прощения оказалось трудно, пусть даже это было притворством.
Гаррик поднял взгляд на Арена. Кожа на шее натянулась, и шрам выступил особенно заметно. «Вот где ему перерезали горло, — подумал Арен. — Вот откуда вылетела его душа. Полый Человек».
— Да, — сказал Гаррик. — Хорошо бы.
— Я… — Вопреки ожиданиям, слова давались Арену с трудом. — Я злился на тебя. И до сих пор злюсь. Но то, что я сделал… — Он выругался про себя. Заготовленная речь вылетела у него из головы, получалось по-другому, ближе к правде. — Раньше, дома, я всегда был вожаком. Мне трудно пребывать в неведении, трудно подчиняться, не зная причины… Я не оценил доверия, которое ты нам оказал, поведав о своем плане. Наверное… Мне всегда было трудно знать свое место.
Гаррик хмыкнул.
— Ну, иногда это не так уж плохо. И на сей раз все обошлось. Но ты побывал на самом краю, Арен. Тебя запросто могли схватить.
— Я знаю! И хочу искупить свою оплошность. Возьми меня с собой в гетто!
Гаррик поднялся с табуретки, разминая затекшие колени.
— После того, что ты натворил? Ну уж нет.
— Я хочу доказать, что на меня можно положиться.
Гаррик покачал головой.
— Ты станешь мне обузой. Ты ведь и меч держать толком не умеешь.
— Еще как умею. Даже человека убил, сам знаешь. И бегаю быстро. Сегодня вот ускользнул от кроданцев. Да и кого еще ты возьмешь с собой? Киля? Он совсем расклеился. Фен умеет стрелять из лука, но в ближнем бою бесполезна, а тамошние переходы…
— Мне не нужна помощь, — отрезал Гаррик.
— Тогда почему мы еще здесь?
— Ты не оставил мне выбора. Я пытался тебя отослать, а ты втянул нас в потасовку и навлек на всех Железную Длань.
— После того случая ты мог отослать нас когда угодно. Но ты этого не сделал, потому что в одиночку тебе не справиться. Ты сам признал: мы все понадобимся, когда ты захватишь Пламенный Клинок. — Арен говорил с искренним воодушевлением. — Так позволь мне проявить себя, Гаррик! Как бы ты ни относился к моему отцу, я не он. Когда людей объединяет общая цель, нет места личной неприязни. Давай забудем прошлое.
Наконец Гаррик вздохнул.
— Ладно, — сказал он задумчиво. — Забудем прошлое. Идем со мной.
Он провел юношу по коридору в кабинет Мары. Пока Арен таращился на бесчисленные книги, Гаррик достал с полки свиток и развернул его на письменном столе. Поблекший от времени чертеж изображал затейливое хитросплетение улиц и переулков, заключенное внутри извилистой стены. Подпись на кроданском языке гласила: «Сардский квартал Моргенхольма». Арен с удивлением уставился на карту. Увидев размеры гетто, он понял, сколько людей в нем жило и скольких оттуда выселили.
Гаррик ткнул пальцем в неприметную улицу с восточной стороны.
— Вот. Третий дом. Жилище Ярина. Там он спрятал нужные нам сведения. — Он выпрямился, придирчиво осматривая карту. — Найдем местечко потемнее и поспокойнее, чтобы перелезть через стену и пробраться внутрь. По ту сторону стены ходят кроданские патрули, высматривающие воров и затаившихся сардов, но мы будем настороже. Если нас увидят, убежим, а не получится — будем сражаться. Главное — не попасть в плен; лучше уж погибнуть. Ясно?
Арен кивнул. Вот он и узнал точное направление. Теперь можно сообщить об этом Клиссену. Он удивился, как быстро все произошло, как легко. Обычно Гаррик не раскрывал свои намерения до последнего. Похоже, удача благоприятствовала предателю. При этой мысли Арену подурнело.
— Изучи карту, — велел Гаррик. — Запомни ее как можно лучше. Если придется бежать, ты должен хорошо знать эти улицы.
— Хорошо, — ответил Арен. — И спасибо, что дал мне шанс.
Гаррик смерил его холодным взглядом.
— Последний шанс, — подчеркнул он. — Сегодня ты покажешь, на что годен.
Арен пытался заучить карту наизусть, но мысли слишком путались, чтобы сосредоточиться. Страх пробирал его до костей. Наконец ему стало невыносимо. Он отыскал перо, чистый лист и написал короткое письмо, постоянно прислушиваясь, не возвращается ли Гаррик. Закончив, он сложил письмо, показавшееся гораздо тяжелее обычной бумаги, и опустил его в карман.
«Пора за дело», — сказал он себе.