Пламенный клинок
Шрифт:
Извилистый переход вывел их на еще одну захолустную улицу, узкую, грязную и сырую. Гаррик остановился, заглянул за угол и махнул Арену, чтобы тот спрятался. Со стороны улицы донеслись шаги и показался свет фонаря.
— Хочешь сигару? — раздался вопрос на кроданском.
— Я же не курю, — послышался ответ.
— Все равно решил спросить. Матушка вырастила меня вежливым.
— Однако не потрудилась привить тебе уважение к правилам?
— Да кто видит? Небольшое вознаграждение за гнусную службу.
В ответ раздался сдавленный
— Ну ладно. Дай и мне одну. Холод сегодня, как в гробу. Хоть чем-нибудь согреюсь.
Двое патрульных отошли в сторонку передохнуть. В воздухе разлился аромат сигарного дыма.
Арен смотрел Гаррику в спину. «Кадрак из Темноводья», — подумал он. Настоящее имя Гаррика, — так сказал Клиссен. У Арена наконец появился ключ, при помощи которого можно раскрыть все тайны.
— Видел, ты получил посылку, — произнес первый голос. — Опять от жены?
— Да, — ответил второй. — Пять пар хороших носков. Сама связала. Мои ноги поют ей хвалу.
— Хотел бы и я себе такую женщину, чтобы посылала мне носки.
— Никакие носки не заменят саму женщину. А я с весны не бывал в Кроде. По крайней мере, тебе не по кому скучать.
— Слабое утешение. Большая удача, когда есть кому о тебе заботиться.
Арен почти не слышал их. Он собрал в кулак всю храбрость, готовясь выполнить задуманное. Ему предоставилась последняя возможность услышать обо всем от самого Гаррика, пока они не добрались до дома Ярина, где их ожидала засада.
— Еще встретишь кого-нибудь, — заверил второй стражник. — Парень ты видный. А женщины падки на мундир.
— Думаешь, поэтому я и пошел в солдаты? — отшутился первый. — Давай лучше покурим на ходу. Стоять на месте не очень-то тепло, а у меня нет таких носков, как у тебя.
Арен и Гаррик переждали, пока солдаты отойдут подальше. Наконец Гаррик облегченно выдохнул и собрался продолжить путь. Самое подходящее время, чтобы все у него выведать, но, когда дошло до дела, Арен испугался вопросов, которые собирался задать. Не лучше ли и впредь питать иллюзии, сохранить память отца неприкосновенной? Но такую возможность он не мог допустить.
— Кадрак из Темноводья! — выпалил он.
— Где ты слышал это имя? — невозмутимо спросил Гаррик, но в приглушенном голосе промелькнула угроза.
— Киль сказал, — соврал Арен. — Он решил, что я заслуживаю знать правду.
— Да неужели? — убийственным тоном откликнулся Гаррик. И вдруг резко сменил тему: — Патруль ушел. А у нас еще дел невпроворот.
Он выскользнул на улицу. Арен поспешил следом. Крысы кинулись врассыпную к водосточным канавам, поверхность которых покрывали багровые отсветы безумного глаза Тантеры. На другой стороне улицы Арен нагнал Гаррика и схватил за руку.
— Ты в долгу передо мной, Гаррик, — процедил он сквозь зубы. — Мой отец погиб из-за тебя. Киль поведал мне, кто ты такой, но не рассказал об отце. Я хочу услышать это от тебя.
Глаза Гаррика вспыхнули.
— Сейчас не время, мальчишка! После поговорим!
— Меня зовут Арен. Я тебе не мальчишка.
Гаррик перехватил его взгляд. Решимость Арена, по-видимому, впечатлила его, поскольку он наконец сдался.
— Да. Пожалуй, ты должен услышать этот рассказ, пока еще не поздно. Тебе известен мой позор; нет причины утаивать остальное. Но если нас поймают, будет не до разговоров, так что пошевеливайся.
Гаррик довел его вдоль улицы до следующего поворота, за которым снова начинались извилистые переходы. Арен чувствовал одновременно воодушевление и страх. Его хитрость сработала; Гаррик решил, что если Арену известно его имя, то известна и вся история. Но что за позор он упомянул? И что расскажет об отце Арена? После стольких попыток добиться правды Арен вдруг понял, что лучше не ворошить прошлое.
— Когда я познакомился с твоим отцом, его звали Эккард, — спокойно повел рассказ Гаррик, когда они торопливо пробирались по узким переходам. — Эккард Стремительный. Раньше я не видел, чтобы кто-нибудь столь ловко орудовал клинком, да и после тоже — пока не повстречал страхоносца у ворот Скавенгарда.
Внутри Арена словно разверзлась бездна. Эккард Стремительный. Каждый слог этого имени обрушился на него, словно камень. Всю свою жизнь он даже не знал, как звали отца.
— Он попал к нам молодым и пылким. Постоянно лез в драку почем зря, — продолжал Гаррик. — Он нуждался в руководстве, а иначе просто погиб бы. Кесия отыскала его, распознала в нем выдающиеся достоинства, ввела в наш круг. Лучше бы она этого не делала. Тогда мир был бы совсем иным.
Арен едва удержался от вопросов — кто такие «мы»? кто такая Кесия? — но заставил себя промолчать. Если он перебьет Гаррика, сразу выдаст свою неосведомленность.
— Тогда я тоже был новичок, и того же возраста, — вспоминал Гаррик. Они подошли к перекрестку, где из обломанных сточных труб сочились нечистоты, а из окна свисало тряпье. На мгновение замешкавшись, Гаррик выбрал, в какую сторону направиться дальше. — Мы сразу подружились, а потом стали близки, словно братья. Мне первому следовало заметить неладное, но я слишком его любил. Присоединившись к нам, он отринул прежнюю жизнь, позабыл всех, кого знал, и никогда не оглядывался назад. Я принял это за самоотверженность, но ошибся. Он просто выбрал себе роль и следовал ей. Мне и в голову не приходило, что он может переменить ее снова, так же быстро и решительно.
Было странно слышать подобные слова об отце. Арену даже не приходило в голову, что у Рэндилла есть свои желания и потребности; юноша воспринимал его только как родителя, в котором воплотились лучшие мужские качества, и не узнавал Рэндилла в той изворотливой личности, которую описывал Гаррик.
— Мы поклялись насмерть сражаться за Пламенный Клинок, — сказал Гаррик. — Но для Эккарда то были просто слова.
Арен застыл на месте.
— Мой отец был Рассветным Стражем? — выпалил он.