Пламенный клинок
Шрифт:
Она снова опустила взгляд и обнаружила, что держит уже не ветку, а сочащийся гноем обрубок из костей и хрящей, длинную, тощую конечность какого-то неведомого существа. С криком отвращения друидесса отбросила ее, и та, упав наземь, превратилась в черную змею, которая тут же уползла в траву. Вика инстинктивно отпрыгнула и, запутавшись в густой поросли, потеряла равновесие. В поисках опоры она приложилась ладонью к расколотому пополам каменному лицу осклабившегося Азры. Когда она отдернула руку, ладонь была красной и влажной. Кровь хлестала из трещин и щелей изваяния, струилась по грубо высеченным чертам.
Вика в ужасе уставилась на собственную руку. То было не путеводное видение. Духи гневались; она чувствовала темную тяжесть их негодования. События развивались вопреки ее воле.
Среди камней что-то зашевелилось. Вика стремительно развернулась и заметила размытую черную фигуру, которая через мгновение пропала из виду. Пронзенная страхом, друидесса разглядела еще несколько таких же фигур, обступивших ее. Они вроде бы стояли неподвижно, но сразу скрывались с глаз, едва она пыталась рассмотреть их получше. Всякий раз, когда исчезала одна из фигур, следующая придвигалась ближе.
Вика запаниковала. Она перебросила мост через Разрыв и призвала духов, но лишь некоторые явились из Страны Теней, неся с собой знание. Прочие стремились ей навредить, жаждали отомстить за свое святилище, выместить ярость на первом, кто попадется. Друидесса не знала, кто эти неведомые пришельцы, но чутье подсказывало, что их следует остерегаться. Позабыв обо всех своих оберегах и хитростях, она кинулась наутек.
Суровые лики оскверненных богов неясно проступали в лунном свете, когда она мчалась мимо. Надо поскорее пересечь пределы Дирракомба и уповать, что ее не станут преследовать. Но, хотя бежала она быстро, фигуры оказались быстрее и сомкнулись вокруг нее.
Одна выступила из мрака прямо перед друидессой.
Вика остановилась как вкопанная; голова у нее гудела, во рту пересохло. Фигура была окутана черным плащом и облачена в диковинные доспехи, напоминающие панцирь насекомого. Лицо у нее было мертвенно-бледное, безгубое; вместо рта зияло уродливое отверстие, сквозь которое виднелись клыкастые десны. Глаза прикрывал черный железный обод.
Вика развернулась, ища пути к бегству, но ее окружили со всех сторон. Шесть фигур придвинулись совсем близко, и каждая из них являла по-своему жуткое зрелище. Исхудалое лицо одной оплетала сетка из тонких цепочек, в веки были воткнуты крючья, которые широко их растягивали, выставляя напоказ черные блестящие глазные яблоки. У другой кожа покрывала лицо только до скул, а голые челюсти, обтянутые мышцами, распахивались наподобие жучьих жвал. Еще у одной предплечья и пальцы были перекроены и вдвое удлинены при помощи какой-то чудовищной операции; выставленные вперед, они беспрерывно колыхались в воздухе. Все они напоминали творения какого-то безумного химериста.
Пришелец с черным железным ободом на лице схватил Вику и холодной ладонью зажал ей глаза. У друидессы вырвался вопль, и все вокруг потемнело.
И тогда он показал ей то, ради чего явился.
Рассвет застал Вику у костра. Завернувшись в накидку, она таращилась в огонь и глотала похлебку из миски. Уснуть не удалось, несмотря на чудовищную усталость: увиденные ужасы были еще слишком свежи в памяти. Друидесса поняла не все, что сообщил ей дух, но знала: ничего из увиденного нельзя оставить без внимания. Ей требовался мудрый совет, а для этого годился лишь один человек.
Утром она вновь отправилась в путь, оставив позади развалины Дирракомба. Скирда плелась трусцой рядом с хозяйкой. Закинув за плечи мешок и крепко сжимая посох, Вика шагала вперед, и впервые за много лет вдали обозначилась отчетливая цель.
ГЛАВА 10
От удара киркой брызнули искры, которые быстро рассеялись и исчезли во мраке. Арен работал, размеренно наклоняя и выпрямляя туловище. Не торопясь, чтобы не надорваться от натуги, но и не мешкая, чтобы избежать дубинки надсмотрщика. Арена окутывал туман изнеможения, притуплявший чувства; спина болела, руки словно налились свинцом, суставы ломило. Однако юноша продолжал упорно трудиться, ведь каждый удар на несколько секунд приближал его к следующему перерыву, к следующем перекусу, к концу смены. Так тянулись бессчетные, неотличимые друг от друга часы в черном холодном чреве горы.
В бригаде насчитывалось два десятка человек; их выстроили друг за другом вдоль стены туннеля, сковав лодыжки кандалами. С полусгнивших балок свешивались светильники, выхватывая силуэты копошащихся в темноте людей. Воздух наполняли каменная пыль и лязганье железа о камень, способное свести с ума.
Кейд стоял следующим в ряду после Арена и работал машинально, уставившись перед собой невидящим взглядом, уже хорошо знакомым его другу. Поначалу Кейд горько жаловался на боль, ссадины и волдыри, на переутомление и постоянный голод; но сочувствия он встречал мало, а облегчения и вовсе не находил. Все они были в одной лодке, и в конце концов даже Арен устал выслушивать стенания товарища. С тех пор Кейд прекратил жаловаться и почти не разговаривал, держа свои сетования при себе. После этого другие узники стали относиться к нему лучше.
— Бей сильнее! Бей сильнее! — выкрикнул надсмотрщик-кроданец. У некоторых надсмотрщиков познания в оссианском языке этими словами и ограничивались.
Никто не повернулся посмотреть, к кому обращен окрик. Все поняли: кто-то уже выдыхается. Если работающие сбавляли скорость, их били. Время от времени стражник отвешивал удары всем без разбору, но хуже было, когда узник приближался к пределу своих сил. Арен видел, как избили до беспамятства двух человек, слишком ослабших, чтобы махать киркой. Еще одного прикончили на месте, когда он упал и не мог подняться.
Подстегнутый грозным возгласом, Арен удвоил усилия. Кирка, ударяя в стену туннеля, оставляла лишь слабые отметины, но время от времени откалывался крохотный кусочек — свидетельство, что работа продвигается. Еще тысяча тысяч таких осколков, и у кроданцев будет вдоволь руды, чтобы извлечь несколько капелек эларита. Тысяча таких капелек — и можно выплавить достаточно ведьмовского железа, чтобы выковать нагрудник, или несколько поножей, или затейливо сработанный шлем. И в конце концов, ценой невообразимых усилий и бессчетных жизней, ведьмовского железа хватит на целый доспех, по твердости превосходящий сталь, но почти невесомый. Когда-нибудь его наденет могучий харрийский рыцарь, или купит богатый кроданский вельможа, или же доспех отправят в подарок чужеземному королю, и никто даже не задумается, как все начиналось — здесь, в темном холодном подземелье.
Такую жизнь вел теперь Арен. Такое предназначение исполнял. Такую великую пользу приносил Кроданской империи.
Он снова и снова стучал киркой; искры вспыхивали, отражаясь в глазах.
«Я это заслужил, — мысленно повторял он при каждом ударе. — Я это заслужил. Заслужил…»
В тот день Арен отвечал за кормежку. Пока товарищи отдыхали, он ходил за едой ко входу в рудник — обязанность, которая одновременно была и злом, и благом. С одной стороны, лишаешься перерыва между сменами; с другой — выпадает редкая возможность заполучить дополнительную порцию пищи.