Пламенный клинок
Шрифт:
По рождению Граб был скарлом, выходцем из студеного края к северо-востоку от Пламении, за Барическим морем. Задира и грубиян, он с первого же дня невзлюбил Арена.
— Вижу, парень из поварни курит сигары, — произнес он на ломаном оссианском. — Граб любит сигары. Парень из поварни говорит, они от тебя, Паршивец. — У Граба для каждого находилось прозвище. — Где ты взял сигары?
Вот и объяснилась неожиданная щедрость Тага: он извинялся за невольное предательство. Но что Арену в извинениях, когда его завтрак растекся по грязи.
— Нашел, — ответил Арен, приподнимаясь на локтях.
— Нашел. А куда дел?
— Обменял.
Арен хотел было встать,
Тот закатал рукав и толстым пальцем указал на покрытое татуировками предплечье.
— Видишь? Это значит, что в одном сражении Граб убил пятнадцать человек. Выручил раненого товарища. — Палец передвинулся на другое скопление значков. — Видишь? Это значит, что на леднике на Граба напал снежный медведь. Снежный медведь очень огорчился, когда Граб наделал из него вкусных отбивных.
Арен хотел подняться и дать сдачи, но Граб повалил его опять. Скарл был намного сильнее, поскольку работал могильщиком, снимал с мертвецов одежду и обменивал на еду. Напрягался он мало, а питался хорошо.
— От Граба правды не скроешь, да? Граб великий воин. И задницу Граб вытирает чище, чем ты.
По лицу Арена разлилась презрительная усмешка.
— Наброситься на того, кто весит вдвое меньше, ради каких-то старых сигар? Ты и впрямь великий во…
Граб пнул его прямо в лицо. Арен в последний момент успел отклониться, поэтому пинок пришелся по касательной, но все равно челюсть хрустнула, а из глаз посыпались искры.
Арен сплюнул кровь.
— Нет у меня никаких сигар, — пробормотал он.
— Это правда, — сказал Граб и выставил вперед зажатые в горсти сигары. — Никаких.
Арен вытаращил глаза и проверил карман фуфайки. Сигар не было.
Скарл ощерил кривые зубы и потряс своей добычей.
— Видишь? — продолжал он. — Говорят, Граб — отличный карманник. — Он изо всех сил пнул Арена в живот, так что у того перехватило дыхание. — Это за то, что отпирался, Паршивец. Скоро увидимся.
Арен еще корчился в грязи, глотая воздух, когда отдаленный колокол возвестил начало нового дня, полного бессмысленной изнурительной работы. Превозмогая боль, весь избитый, Арен кое-как оторвался от земли и снова поднялся на ноги. Половина лица, по ощущениям, раздулась до огромных размеров, голова стала невесомой, один глаз заплыл, а спина окоченела и набрякла грязью. Обхватив руками ноющие ребра, юноша поплелся в сторону двора.
Выжить. Единственная задача на сегодня. Просто выжить.
ГЛАВА 12
— Бей сильнее! Бей сильнее!
Арен лупил киркой по стене туннеля. Каждый взмах отдавался болью в саднящих ребрах, руки и спину ломило, кожа в свете фонаря блестела от пота. Левая половина лица опухла и покрылась безобразными кровоподтеками — одни еще напоминали о себе резким жжением, другие уже онемели.
Надсмотрщик заметил ссадины и пристально уставился на Арена, рассчитывая уличить его в отлынивании от работы. Но не тут-то было. Юноша яростно врубался в скалу, представляя себе, что погружает острие кирки в татуированный лоб Граба. Наконец надсмотрщик понял, что придраться не к чему, и побрел дальше, лениво помахивая деревянной дубинкой.
Кейд трудился в другом конце туннеля. С самого прибытия сюда они с Ареном работали раздельно. Совсем избегать друг друга не получалось, поскольку их койки располагались друг над другом, но с прошлого вечера друзья не разговаривали. Кейд видел синяки Арена, когда узников заковывали в кандалы, но ничего не сказал. Арен в свою очередь, тоже решил не нарушать молчания. Это Кейд поступил несправедливо, пусть сам и протягивает руку примирения.
Надсмотрщик уже скрылся из глаз, но Арен не унимался. Он вновь и вновь взмахивал киркой, вкладывая в каждый удар все озлобление и гнев.
— Полегче, — шепнул узник, стоявший сразу за ним. Звали его Хендри; сухопарый, тощий и небритый, он не отличался от сотен других здешних обитателей. — Сегодня еще не твой последний день.
Арен и ухом не повел. Он сам понимал, что глупо чересчур усердствовать. Он не позавтракал и может ослабнуть, а тогда его изобьют или прикончат. Но досаде, гневу и боли требовался выход. Сдерживаться было невыносимо.
«Бей сильнее!» И он бил, скрежеща зубами, с огнем в глазах. Еще, еще, еще!
Каменная порода с треском раскололась под киркой, и наземь упал черный обломок длиной с его предплечье. Арен остановился перевел дыхание и уставился на плоды своих трудов. Эларит скрывался внутри самых твердых скал; эту стену долбили уже месяца три, а получали только осколки да каменное крошево. В глыбу, которую отщепил Арен, вгрызались не одну неделю.
Люди стеклись со всех сторон — посмотреть, какую рану Арен нанес стене, прежде казавшейся неуязвимой. По всей черной каменной породе, поблескивающей в свете фонаря, тянулись серые прожилки эларита. Больше, чем узники видели за всю жизнь.
Бригаду Арена увели из туннеля и на ее место вызвали инженеров для исследований. Когда обнаруживался новый пласт эларита, полагалось составить план по его разработке, а также оценить опасность просачивания эларитового масла и накопления воспламеняющихся паров. Арена и прочих согнали в боковой туннель ожидать нового назначения, и теперь они могли остаток дня провести в безделье под наблюдением скучающего надсмотрщика. Для узников это был настоящий праздник, и настроение у всех улучшилось.
Некоторые из узников хлопали Арена по плечу и хвалили за такой подарок. Хендри всем рассказывал, что парень лупил по стене точно одержимый и что он гораздо сильнее, чем кажется. Кейд по-прежнему дулся и отводил взгляд. Вид у него был еще угрюмее, чем раньше, как будто Арен стал героем дня нарочно, чтобы ему досадить.
Арен принимал благодарности товарищей, заставляя себя улыбаться и вступать с ними в разговор. С мрачной миной приятелей не заведешь, и не важно, какие чувства тобой владеют. Но в глубине души его по-прежнему терзал гнев, а пальцы ощупывали изувеченное лицо. Он обдумывал месть.
Когда смена закончилась, уже спустился осенний туман, и узников погнали обратно в лагерь сквозь серую сырую дымку: череда теней двигалась сквозь мрак. Некоторые перешептывались, что в лесу удобно дать тягу (погода благоприятствовала), но Арен не слышал сигналов тревоги, а когда во дворе заключенных пересчитали и освободили от кандалов, все оказались на месте.
Был чейндей, банный день. Каждую бригаду отправляли мыться по отдельности; узники раздевались и залезали в общую купальню с ледяной водой, которую насосами подавали из реки. Бригада Арена оказалась в числе первых, поэтому вода была еще относительно чистой, Арен, дрожа, растирал тело, едкое мыло щипало глаза, жгло ссадины и царапины; от холода синяки ныли еще сильнее. Вокруг были бледные голые люди, от голода и переутомления пришедшие в жалкий вид. За три с лишним месяца мяса поубавилось и у Арена с Кейдом, но от тех, кто пробыл здесь дольше, остались только кожа да кости.