Пламенный клинок
Шрифт:
— Ты здесь в заточении! — рявкнул Гаррик. — В ловушке внутри этих стен, прячешься от солнца. Тебя одолела человеческая магия! С чего мне тебя бояться?
Дверь снова подалась, петли заскрежетали, и Арен тревожно встрепенулся. Вика взвизгнула и ногтями впилась себе в щеки оставив кровавые отметины. «Что он делает? Хочет, чтобы оно сюда вломилось?»
— Мы выберемся из Скавенгарда! — Голос Гаррика перешел в крик. — Тебе нас не остановить! А ты пребудешь здесь до скончания времен!
Чудище взревело, издав пронзительный вопль, полный злобы и тоски, и врезалось в двери с такой силой, что те чуть не рухнули. Вика ринулась на Гаррика; ее раскрашенное лицо искажала ненависть, ногти целились ему в глаза.
Едва она пересекла кольцо, послышался звук, похожий на треск костей, и Арен почувствовал удар, исходивший будто изнутри черепа. Другие тоже отшатнулись перед невидимой силой. Вика внезапно обмякла и повалилась на Гаррика; он попятился и с трудом удержал ее. Потом за дверью раздался визг, чудище взбежало по лестнице и удалилось прочь.
Арен зажмурился; голова у него разламывалась. Вика, рухнувшая в объятия Гаррика, пошевелилась и открыла глаза, ясные и чистые.
«Он победил, — с трепетом подумал Арен. — Встретил эту тварь лицом к лицу и победил. Я еще не видывал ничего подобного».
— Чудище еще вернется? — спросил Гаррик у Вики.
— Непременно, — ответила она и сплюнула. — Но оно слишком глубоко проникло в меня и показало мне больше, нежели хотело. — Она взяла посох у Гаррика, выпрямилась во весь рост и улыбнулась окровавленным ртом: — Я знаю выход.
ГЛАВА 28
Когда забрезжил рассвет, Арен лежал, свернувшись калачиком под одеялом. Несмотря на пережитый ужас, усталость овладела и остальными, ведь они не спали две ночи кряду. Рядом с Ареном сопел Кейд. Киль вскрикивал сквозь сон и размахивал ладонью перед лицом, словно отбиваясь от какого-то невидимого существа. Вика лежала на животе, рука у нее подергивалась, а на губах еще алела кровь.
Гаррик спал на боку, с головой укрывшись плащом. Арен смотрел, как с каждым вдохом и выдохом поднимается и опускается его плечо, и гадал, кто же он на самом деле, этот бывалый вояка, которого его отец называл Полым Человеком. От усталости и перенесенного страха все чувства в Арене смешались. Гаррик был врагом отца, в этом сомневаться не приходилось; но Арен восхищался тем, как он разделался с чудищем. Мрачный, угрюмый, со скверным нравом, — однако он спас Арена, заплатив страшную цену, чтобы выполнить некое обещание. Это говорило о редкостном благородстве. Кроме того, он сражался в Солт-Форке и собирался похитить у кроданцев Пламенный Клинок.
Но потом Арен вспомнил ссадину на лице у Кейда, вспомнил, с каким презрением смотрел Гаррик, когда Арен, поддавшись обману, чуть не переступил пределы круга. Вспомнил, как Гаррик обвинял его в гибели своих товарищей, вспомнил отвращение и насмешки, которыми тот награждал Арена на каждом шагу, и восхищение снова сменилось злостью и обидой.
«Но ведь я по-прежнему не знаю, кем на самом деле был мой отец. И кем для него был Гаррик». Что ж, Арен уже не слабый, не больной, он больше не боится Гаррика. Если Гаррик собирается избавиться от него в первом же городе, куда они придут, тем лучше для Арена. Но сначала он получит ответы на свои вопросы. Он поклялся в этом самому себе. Как только они выберутся из Скавенгарда, он спросит обо всем.
С приближением утра Скирда проснулась и залаяла, будя хозяйку. Вика вскочила и принялась лихорадочно поднимать остальных, заставляя каждого хлебнуть зелья из фляги. Ее взгляд блуждал по сторонам, словно у помешанной.
— Один глоток! И двинемся дальше! Без остановок! Без роздыха! — Половина ее лица дергалась. — Покинем Скавенгард до заката, иначе погибнем.
Ее спутники с сомнением переглядывались. Их беспокоила перемена в поведении друидессы. Столь близкое соприкосновение с чудищем измучило ее тело и повредило рассудок, но насколько сильно и глубоко, еще предстояло выяснить.
— Мы обязательно успеем, раз уж теперь Вика знает дорогу! — бодро воскликнул Арен. Варево подкрепило его силы; он почувствовал прилив неукротимого оптимизма. — Скавенгард не такой большой, за день можно пересечь, а мы уже на полпути. — Он без робости встретил взгляд Вики. — Нам еще не конец!
— Дружище, да у тебя львиное сердце! — рассмеялся Осман.
— Однажды Граб одолел льва голыми руками, — встрял Граб, но никто не обратил внимания.
— Давайте все позаимствуем у этого парня частицу храбрости! — продолжил Осман, словно Граб ничего не говорил. — Вика дает нам шанс! А потом двинемся дальше!
Они пустились в путь, как только окончательно рассвело. Впереди, волоча ноги и стуча посохом по каменным плитам, шла друидесса. В ее движениях сквозило что-то дикое и неупорядоченное, словно у марионетки в руках неумелого кукловода. На подбородке у нее запеклась кровь, сальные волосы спутались, она что-то бормотала себе под нос на каменном наречии. Время от времени она останавливалась на перепутье и спорила сама с собой на два голоса. Скирда терлась вокруг или огрызалась, беспокойно глядя на кровоточащую ссадину на ноге хозяйки.
Они не возвращались по пройденному пути, а следовали в ином направлении. Арен вдруг почувствовал, что они приняли плохое решение, избрали неверную дорогу, которая, возможно, выведет их обратно на первый остров. Когда он поделился опасениями с Кейдом, тот ответил, что думает точно так же.
— Разве не странно? Я даже не знаю, куда мы держим путь на сей раз, но убежден, что мы направляемся не в ту сторону.
— Странно, — согласился Арен. — Почему мы оба это чувствуем?
«Потому что кто-то или что-то хочет, чтобы мы это чувствовали».
Кейду пришла та же мысль. Они переглянулись, а потом Кейд перевел взор вперед, на Вику.
— В конце концов, она, скорее всего, знает, что делает, — сказал он.
Подавить ощущение, что все происходит неправильно, они не могли, зато могли ему не поддаваться. Они умолкли и ускорили шаг.
— Чудище хорошо знает эти чертоги, — сказала им Вика. — Шутка ли, оно бродит здесь уже тысячу лет! По его воспоминаниям я и составила карту! — Она согнула палец и постучала себя по голове. — Теперь она здесь. — Она облизнула зубы и неуверенно посмотрела по сторонам. — По крайней мере, почти вся. Иногда…