Пламенный клинок
Шрифт:
— Кто «мы»?
— Я с отцом.
Арен пошел на взвешенный риск:
— А матушка?
— Умерла, когда мне было десять. — Она говорила небрежно, явно скрывая свои настоящие чувства.
— Моя мать тоже умерла, — признался Арен. — Но я тогда был слишком маленький и не помню ее. Ее звали Лисса, как луну.
— Кейд рассказывал мне про луны.
— Он про что угодно расскажет, дай только повод.
Тень улыбки пробежала по губам девушки. На несколько мгновений наступило молчание.
— Отца я тоже лишился, — добавил Арен. — Его убила Железная Длань.
Фен ничего не сказала, но ее поза стала менее напряженной.
— А почему ты покинула родные места? — спросил Арен, пытаясь продолжить беседу.
— Из-за кроданцев, — ответила Фен. — Округу заполонили звероловы, целые десятки, и вскоре там стало нечего есть, а потом к нам домой заявился священник с двумя солдатами. Сказал, что меня выселяют, а когда я отказалась уйти, они принялись все крушить.
— И выставили тебя из дома?
Она хмыкнула.
— Не совсем. У кроданцев заведено, что женщины только пекут пироги да растят детей, и солдаты не ожидали, что у меня найдется лук. И уж совсем не ожидали, что я пущу его в дело. — Глаза девушки блеснули дикарским торжеством. — Но я знала, что они придут снова, поэтому собралась в дорогу и ушла.
«А отец? Он-то где был?» — удивился про себя Арен, но смолчал. Если задавать слишком много вопросов, она спрячется обратно в свою раковину.
— В Ольдвуде обитают духи, — вдруг перевела разговор Фен. Ее взгляд блуждал по дверям святилища, и Арен понял: она думает о чудовище. — Там, откуда я родом, про это знает любой дурак. Только тот, кто оторвался от своих корней, будет мыслить как Осман. Человек он хороший, но всю жизнь живет в кроданском мире. Настоящая Оссия еще существует, но ее не сыщешь в городах или вдоль проезжих дорог.
— Я вырос в том же мире, что и Осман, — заметил Арен. — Но я учусь. — Он оглянулся на Кейда, с кислой миной наблюдавшего за их разговором, и спросил: — А ты когда-нибудь встречала духов?
— Вроде того, — ответила Фен. — Однажды я заблудилась на охоте, вдалеке от дома. Близилась ночь, я искала укрытия. И вышла на поляну, прекраснее которой в жизни не видела. Я подозревала, что там обитают духи, но все-таки расположилась на ночлег. Всю ночь мне снились диковинные сны, а наутро я проснулась совсем в другом месте. Всего в лиге от своего дома. — Она покосилась на Арена, опасаясь насмешки. — Наверное, меня перенесли духи. Трудно сказать, ведь мне было всего одиннадцать и воображение у меня было поживее.
«А почему в одиннадцать лет ты охотилась вдалеке от дома?» — подумал Арен, но снова промолчал.
— Выходит, духи могут не только нагонять страх, но и выказывать дружелюбие? — спросил он.
— Могут. Но от того, кто охотился за нами вчера ночью, я дружелюбия не жду.
— Нам известно, что Полла, Взывающая к Водам, прошла Скавенгард насквозь и осталась жива. И у нас получится. Просто надо выдержать еще одну ночь.
— Да, — ответила Фен и впервые улыбнулась ему по-настоящему. — Еще одну ночь. И мы выдержим.
Арен почувствовал, что пора уходить, пока его общество не стало в тягость. Он поднялся и вернулся к Кейду.
— Хорошо поболтали? — надувшись, с завистью спросил тот.
Но не успел Арен ответить, как камни Скавенгарда содрогнулись, и в сгустившемся мраке раздался вопль. Вика, не открывая глаз, взяла горшок с отваром и принялась пить. Дважды ее чуть не вырвало, но она проглотила все до капли.
Где-то высоко распахнулись ворота, и чудище с визгом и ревом затопотало по коридорам. Прошлой ночью ему пришлось обрыскать весь остров. Сегодня оно направлялось прямиком к ним.
Скирда оскалилась и заворчала. Киль и Гаррик обнажили мечи и встали рядом с кругом лицом к дверям. Оба понимали, что от клинков проку не будет, но оружие в руках придавало им храбрости.
В двери ударил ветер, и чудище ринулось к святилищу, завывая и скрежеща зубами. Арен и Кейд прижались друг к другу. Киль и Гаррик изготовились к бою. Осман вскочил и присоединился к ним, со звоном обнажив клинок. Граб отступил в дальний угол и притаился за книжным шкафом. Фен надвинула капюшон поглубже и осталась на месте, дожидаясь нападения.
Вика глухо всхлипнула и сгорбилась; глаза вращались под полуприкрытыми веками.
Когда чудище всем весом обрушилось на двери, у Кейда душа ушла в пятки. С душераздирающим визгом и рычанием, исходившими из множества пастей, оно снова и снова пыталось сокрушить преграду. Двери пронзительно скрежетали, а каменная кладка с каждыми ударом подавалась внутрь. Кейд зажал уши, чтобы не слышать непрестанного грохота, жутких воплей чудища и ветра, сквозь который прорывались человеческие крики.
При каждом ударе Вика вздрагивала. Она выдавливала из себя слова на каменном наречии, руки клешнями вцепились в грудь, глаза продолжали бешено вращаться. Смотреть на ее корчи было почти так же страшно, как слышать вопли чудища, и Арен боролся с желанием вбежать в круг и помочь ей.
— Двери не выдержат! — выкрикнул Киль срывающимся голосом.
Арен, Фен и Кейд тоже вскочили и схватились за оружие. Киль был прав. Двери подавались и грозили вот-вот слететь с петель. Несмотря на боль, которую причиняли столкновения с дверьми, чудище не собиралось останавливаться.
Весь трепеща, Арен сжал в руке меч и принял стойку, которой научил его магистр Орик. Против чудища, буйствующего снаружи, клинок казался жалкой иголкой. Что же будет, когда оно ворвется внутрь, исходя слюной, стекающей по зубам? Что же будет, когда оно набросится на тебя, поглотит тебя, сожрет?
Вика несколько раз судорожно глотнула воздух, а потом пронзительно, резко вскрикнула. Следующий толчок в двери был гораздо слабее предыдущих, а потом все стихло. Отряд напряженно застыл, ожидая последнего могучего удара, который сметет преграду; но ничего не произошло, и понемногу обороняющиеся осмелились поверить, что приступ завершился.