Пламенный лёд. Книга вторая
Шрифт:
Она тихо, почти беззвучно открыла дверцу машины и выскользнула на улицу. Так же тихо забрала с заднего сиденья свои вещи. Макс смотрел, как она идет к подъезду, как набирает код домофона. Когда Лиза скрылась за дверью, он шумно выдохнул и потер руками лицо. И он тоже не знает. Если бы он знал…
Лиза бросила ключи на тумбочку и сняла ветровку. В квартире было душно и она, пройдя в кухню, открыла форточку. Почему-то она ждала, что Макс догонит ее, окликнет, но этого не произошло. Может, оно и к лучшему. Скорее на автомате, чем из-за желания выпить чая, она включила чайник. Она все еще чувствовала привкус кофе на губах, а легкие пропитал
Макс и сам не знал, зачем делает это. Сейчас, стоя на пороге и глядя на Лизу, он ощущал всю нелепость ситуации. Она явно ожидала от него объяснений, только объяснений у него как раз не было. После того, как за ней захлопнулась подъездная дверь, он еще несколько минут просидел в машине. Видел, как в окнах ее квартиры зажегся свет, и все равно не спешил заводить мотор. А потом вдруг понял, что должен ее увидеть. Теперь же, глядя в Лизкино лицо, он понятия не имел, зачем ему это нужно.
– Что случилось? – спросила Меркулова, чувствуя себя неуютно под его тяжелым взглядом.
– Завтра утром я тебя заберу. – Это было первым, что пришло ему на ум. Чтобы заехать за ней ему придется сделать крюк, он уже заранее проклял все на свете, но это было лучше, чем просто стоять, пялиться на Лизу и молчать.
– Не надо, Макс. – Она опустила руку, которой придерживала дверь, словно оставляла Максу выбор – войти в квартиру или остаться на лестнице. Он выбрал второе. Поняв это, Лиза почувствовала еще больший дискомфорт и обхватила плечи руками. – Тебе совсем не обязательно таскаться со мной. Я могу доехать сама.
– Я сказал, что заеду, значит, заеду.
Ее упрямство бесило его. Вид его стал совсем хмурым, взгляд суровым. Он не мог смотреть ей в глаза и оставаться спокойным. Хотелось либо сказать ей что-то грубое, либо привлечь к себе и ощутить тепло ее тела под ладонями. Это тоже бесило его. Эти глаза… голубые, чистые, красивые…
– Я могу сама о себе позаботиться.
– Не сомневаюсь, – снисходительно хмыкнул он, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к ее словам. – Будь готова к восьми.
После того, как Макс ушел, Лиза оперлась спиной о стену и в голос застонала. Она не могла понять его, не могла понять его поступков, настроения. Когда все, как ей казалось, становилось ясно, происходило что-то, что снова сбивало ее с толку. Противиться ему было трудно, еще труднее было противиться себе.
Проснулась Лиза совсем рано. Проворочавшись в постели с полчаса, поняла, что уснуть больше не получится, и пошла в ванную. Сегодня она особенно долго стояла под струями теплой воды, натирая тело фруктовым гелем для душа, и придирчиво осматривала себя, словно это имело какое-то значение. У нее была маленькая грудь, вполне обычная талия и довольно узкие бедра. Лизе бы хотелось иметь более плавные черты, изящное, женственное тело. Она завидовала девочкам, в которых стройность сочеталась с притягательной мягкостью, грациозностью. Хотя при росте метр шестьдесят два Лиза весила чуть больше сорока килограммов, себе она казалась неказистой, тяжелой. Она, вроде бы, повзрослела, но страх поправиться так никуда и не делся, и, глядя на себя в зеркало, Лиза частенько видела невзрачную девушку с кучей недостатков.
Смыв с головы бальзам, она безрадостно вздохнула. Скорей бы отрасли волосы…
Обычно, собираясь на тренировку, Лиза и не
Самойлов приехал чуть раньше восьми. По пути он успел заскочить за кофе и теперь, когда Лиза устроилась рядом, на пассажирском сиденье, протянул ей стаканчик.
– Для бодрости, – подмигнул он, выруливая со двора.
– Спасибо.
Сегодня она взяла кофе без пререканий. Приятный аромат немного отвлек Меркулову от невеселых мыслей, разогнал тоскливое настроение. За окном моросил дождь, а в салоне тихо играла музыка, легендарная «Show must go on» группы Queen.
– Я скатаю под эту песню свой последний показательный номер. Когда-нибудь… когда решу уйти из спорта, – задумчиво сказала Лиза и сделала глоток кофе.
Макс искоса взглянул на нее, но ничего не ответил, потому как в ее непрозвучавшем «если» было заключено куда больше, чем в этих словах.
Глава 7
Москва, май 2016 года
Новость о том, что Елизавета Меркулова возобновила тренировки, быстро разлетелась по школе и, как подозревала сама Лиза, за ее пределами. Сейчас она была отчасти рада, что в Москве у нее нет друзей и даже хороших знакомых. Постоянные расспросы о самочувствии и разговоры на эту тему скорее раздражали бы ее, чем вызывали у нее удовлетворение тем, что о ней беспокоятся. Она просто к этому не привыкла. Хотя в глубине души было тоскливо, что вечером, когда она возвращалась домой, никто не предлагал налить чашку чая, не спрашивал, как она и как прошел день. Порой ей этого в самом деле хотелось. Уже больше недели она приходила в школу не просто так, чтобы чем-то занять себя и отвлечься, а как член команды, спортсменка, фигуристка, желающая достичь своей цели. Она все еще не была уверена, что у нее получится восстановиться, но всем сердцем желала этого. Миронов относился к ней очень бережно, не давал перегружаться и щадил, как считала сама Лиза, больше, чем стоило бы. Как-то она даже психанула по этому поводу.
– Если тебя что-то не устраивает, ты знаешь, где выход. – Женя говорил спокойно и твердо.
– Евгений Александрович…
– Три месяца назад ты лежала на этом самом льду с дыркой в голове, – глядя ей в глаза, сказал Женя. – Я не только тренирую тебя. Я отвечаю за тебя. Что я скажу твоим родителям, если что-то пойдет не так?!
– Моим родителям все равно!
Сам того не подозревая, Миронов задел ее. Тут же пожалев, что выдала себя, Лиза отвернулась и замолчала. Женя же задумчиво глядел на ее профиль.
– Я могу делать больше. До начала сезона не так много времени и если…
– Не можешь. – Он вдруг смягчился и взял ее за руку. – Не пытайся обмануть меня.
Лиза стушевалась. Посмотрев на Женю из-под ресниц, отвела взгляд и нервно прикусила губу. И все-таки она действительно могла больше. Могла попытаться делать больше. Пусть она и чувствовала усталость по окончании тренировок, это не имело значения. Она давно привыкла не обращать на это внимания, усталость была для нее делом столь же обычным, как и возвращение в пустую квартиру.