Пламенный лед
Шрифт:
– Ладно тебе. Сейчас уже ничего не поделаешь. Теперь надо за произвольную бороться.
– Надо, - понуро ответила она, вяло, без всякого энтузиазма.
– Да что с тобой?! – разозлился он.
Не на падение ее разозлился, идиотское падение, с выброса, который они делали десятки, сотни раз. А тут выкрутила все что нужно, почти выехала и вдруг рухнула, как пьяная. И потом, в поддержке, он чувствовал, что не так что-то. Вроде и как всегда, но что-то не так. То ли кожа влажная, то ли еще что, не понял, а может и показалось.
– Ничего.
Она подняла голову, встретилась с Максом взглядом. Он совсем близко, глаза, губы, скулы… Захотелось провести пальцами. По подбородку поцелуями, по щекам, жесткую линию рта попробовать языком, захлебываясь собственной любовью. Он беспокоился, и Лиза это видела. Понял что-то? Вот кончится Олимпиада, тогда можно будет поговорить. Потому что сейчас все равно смысла нет, какой толк,
***
На лед с произвольной программой они выходили в конце предпоследней разминки. Четыре сильнейшие пары, в числе которых были Алиса с Алексом и Сергей с Вивианой, выступали через несколько минут после их проката, и все же этот незримый разделитель действовал на нервы. Лиза злилась и упрямо поджимала губы, в ней взвивалась спортивная злость, та самая, свойственная настоящим борцам. А она была борцом. На утренней тренировке она вела себя так, словно не было этого злополучного проката короткой, не было досадного падения. Вышла на лед, гордо расправив плечи, и вложила руку в ладонь Макса. Для них это стало своеобразным ритуалом – сделать круг, держась за руки. Неважно, была ли это самая обычная тренировка или разминка перед стартом, они брались за руки и проезжали по периметру катка. Это придавало уверенность, успокаивало, позволяло настроиться друг на друга, хотя за последнее время они, казалось, научились понимать друг друга без слов, с полувзгляда.
Этим утром Макс чувствовал ее решимость, но насколько эта решимость сильна, понял, только когда началась тренировка. Лиза вышла на лед не просто кататься, она вышла убивать соперников. Морально убивать. Такой он ее еще не видел, по крайней мере, на льду. Она походила на дьявола в женском обличии – прекрасного белокурого дьявола с обольстительной улыбкой и ангельскими голубыми глазами, затягивающими, словно омут. В ее движениях сквозила отточенная грациозная страсть, а взгляд оставался холодным, твердым, и это походило на ядерный коктейль, от которого у него закипала кровь. Он усмехнулся, поймав ее улыбку, и понял, что отступать она не намерена. Что же, он был с ней согласен.
Накануне он не стал донимать ее вопросами, а сама Лиза разговор о произошедшем заводить не спешила, отмалчивалась и о чем-то думала. Вначале Макс ее не трогал, потом попытался расшевелить, заставил одеться и пойти на ужин. Нехотя, но она все-таки собралась, а за столом даже выдавила из себя несколько кислых улыбок. Женя похлопал ее по руке и подбадривающе подмигнул, Ксюша обняла и поцеловала в щеку.
Никто так и не смог понять, что произошло…
Перед сном Макс, несмотря на наличие в команде опытного массажиста, сделал Лизе легкий массаж, размял плечи, спину, руки. Он все еще немного злился, знал, что она могла выехать с этого выброса, и не понимал, почему все бросила. Потом обнял ее, прижал спиной к груди, уперся подбородком в макушку. Ее присутствие само по себе оттесняло все остальное на второй план. За прошедший год они провели порознь всего три ночи, и он не представлял, что делал бы, окажись они вдруг в разных постелях. Рядом с Лизой все становилось проще, разочарования не казались такими уж безнадежными, проблемы гнетущими.
Миронов взял спортсменов за руки, посмотрел вначале в глаза Максу, потом Лизе. Она показалась ему немного бледной, но он списал это на волнение. В остальном выглядела Лиза великолепно: невесомое платье изумрудного цвета с открытыми плечами и глубоким вырезом, густо подведенные черным глаза, уложенные в простую, но стильную прическу волосы. Элегантно и подчеркнуто сексуально.
– Все, ребят.
– Тренер выпустил руки фигуристов. – Вы сами все знаете.
– Давайте.
– Ксюша не улыбалась, мягкий, но серьезный взгляд внушал чувство спокойствия, основательности. Она как будто хотела передать им уверенность, живущую в ней самой.
Произвольную программу они катали под «The world is not enough» группы Garbage, ту самую песню, под которую они танцевали после небольшого турнира в Эстонии. Каждый раз выходя на лед под эту музыку, Макс видел в глазах Лизы отражение того самого вечера, лукавые искорки, откровенно свидетельствующие о том, что она тоже прекрасно все помнит. Он и не сомневался! У нее даже платье было точь-в-точь такое же, как тогда, разве что короче. И на кой только он согласился на эту провокацию?! Знал ведь, что это будет игра на собственных нервах. После каждого проката ему хотелось прижать Лизу к стенке, содрать с нее одежду и иметь так, чтобы
Эта программа не походила на то, что они делали в прошлом сезоне. Эта программа была не только о любви, она была о страсти, о соперничестве, о власти. О власти как таковой и о власти мужчины над женщиной, женщины над мужчиной.
После того как озвучили оценки предыдущей пары, они взялись за руки и проехали вдоль бортика несколько метров, а после застыли в разных сторонах катка. Лиза облизала губы, сделала глубокий вдох. Где-то сбоку мелькали флаги России, трибуны пестрили тысячами лиц, но она знала, что не должна думать ни о чем кроме проката. И еще немножко о Максе. Так, чтобы эмоции не шкалили бешеным потоком, а подчеркивали чувственность, придавали катанию нужную окраску. Она дозировала их, медленно выпускала на волю, отравляя все вокруг этим сладким ядом, дурманом собственной страсти и дикой любви, приоткрывая порочно дерзкую часть себя. Музыка подхватила их, обозначила оттенки. История, картинка, образы… Они держались отстраненно, кружили вокруг, присматриваясь, словно коварные хищники, знающие друг другу цену. Они смотрели друг другу в глаза, завладевая, пропитывая, проникая внутрь. Борьба двух лидеров, двух искушений. Выброс, словно Макс отталкивал ее от себя, ненужную более, словно он выиграл, а она проиграла, и тут же поддержка, ее платье на его ладони, ее горделивая поза, изящные руки. Резкий рывок, и Лиза падает в его объятья, на секунду страстно прижимается лишь затем, чтобы в следующее мгновение доказать, что проигравший тут он. Четверной тулуп уже не просто параллельный – зеркальный, овации, заглушающие музыку, восторг болельщиков. Взгляд из-под ресниц, томный, пленительный, глаза в глаза. Заученное касание чуть дольше, напористей, а в глубине мужских зрачков пламя, и ясно, что прокат не имеет к этому никакого отношения. Языком по губам, случайно, когда он касается талии, когда по телу пробегает дрожь, заметная лишь ему. Подкрутка в три оборота, параллельное вращение так близко, что можно дотронуться рукой, тодес, в переводе с немецкого - спираль смерти.
The world is not enough,
But it is such a perfect place to start, my love…
And if you’re strong enough,
Together we can take the world apart, my love…
Лиза, следуя сценарию постановки, повернулась к Максу спиной, его пальцы прошлись по ее плечам до локтей, дальше, до запястий, и она, бросив на него взгляд из-под ресниц, улизнула из его рук. Она чувствовала, что начинает выбиваться из сил, но хуже было, что вдогонку этому в голове звенел маленький противный колокольчик страха. Главное, чтобы снова не закружилась голова, остальное неважно. Лиза резко развернулась, решительно зашла на прыжок… Три оборота… еще три… два… Лезвие коснулось льда, и она мысленно заорала сама себе «стой, мать твою! Выезжай!». Трибуны снова взорвались гулом оваций, взметнулись флаги, шум окутывал, уносился под своды катка и возвращался обратно, а Лиза смотрела в глаза Максу, удерживая его между реальностью и сном, между землей и небом, там, где они, две смелые птицы, парят надо льдом, раз за разом доказывая, что нет ничего невозможного.
Светлана смотрела на свою дочь, и ей казалось, что это и не Лиза вовсе, а какая-то другая, далекая девушка. Красивая, уверенная в себе. Эта девушка плавилась в мужских руках, дразнила, притягивала взгляды. В ее движениях сквозила страсть, и страсть эта была вовсе не постановочная, заложенная в смысл программы, это была страсть к жизни.
Аккуратные ухоженные пальцы Светы сжимали ремень сумки, лежащей на ее коленях, но она не замечала этого. Она не замирала, когда ее дочь заходила на сложнейшие элементы, не хлопала, когда та успешно их исполняла. Света просто смотрела и пыталась вспомнить что-то важное, какие-то мелочи, детали… Пыталась, но не могла. Только откуда-то издалека приходил размытый образ маленькой девочки в желтом платье. Давний день, стершийся из памяти… Один из первых турниров ее дочери. Время раздвинулось и сжалось, все стало прозрачным, словно не было этих лет, разделяющих прошлое и настоящее, словно по льду сейчас скользила та самая девочка.