Пламя и тьма
Шрифт:
Он понёс её в сторону ряда морозильных камер и бросил на одну их них в самом конце. Она улыбнулась и начала поворачиваться к нему животом, скользящими движениями перемещая ноги, чтобы спустить их с края морозилки, но он обхватил её за обнаженное бедро и заставил развернуться обратно. Придерживая её одной рукой, чтобы она не вырвалась, он выудил презерватив из своего жилета, расстегнул джинсы и раскатал ублюдка.
Затем Коннор обернул руку вокруг её обеих ног, плотно удерживая их вместе. Вот так удерживая её на боку, он подтянул её задницу к самому краю верхней
Её спина резко выгнулась дугой, когда он оказался глубоко в ней.
— О, чёрт побери! О, Боже, да! Ещё жёстче. Давай!
Он рассмеялся и покачал головой — она это что-то с чем-то.
— Окей, детка. Окей, — сжимая одной рукой её колени, а другой ухватив за плечо, он сильнее вошёл в неё, врезаясь без прелюдии, его бедра так сильно раскачивались, что морозилка затряслась, один бок морозилки отрывался от земли с его каждым погружающимся толчком.
Она поддерживала его, постоянно повторяя приказы сквозь сжатые зубы: «Е*ать, трахай, трахай, трахай», — и так много раз. Она начала толкаться своим тело к нему, встречая его толчки на полпути. Затем Пилар опустила руку между ног и яростно начала поглаживать клитор.
— Чёрт, да, — через стиснутые выдала она. — Давай, давай. Мне нужно больше.
Святой ад. Прежде чем Коннор смог понять, как дать ей больше, дверь в кладовку открылась, и он остановил движение бёдер, чтобы повернуться и посмотреть. Помощник бармена, просто какой-то юнец, стоял там, глядя на них, широко раззявив рот на прыщавом лице.
Пилар подскочила навстречу к Коннору.
— Бл*дь, не останавливайся!
Он не привык трахаться на людях, но вернул своё внимание к очень требовательной женщине на его члене.
Заикающийся юный голос пропищал:
— Я... мне... гм... нужны салфетки.
— Тогда, бл*дь, бери их! — прокричала Пилар немного затруднённым дыханием. — И убирайся, извращенец!
Никто никогда ещё не находил коробку салфеток быстрее.
Остановка не подавила ни энергичных требований Пилар, ни энтузиазма Коннора по поводу происходящего. Он почувствовал, как его яйца подтянулись, а она по-прежнему скандировала: «Больше, больше, ещё», — поэтому он перекинул её ноги через одно плечо и наклонился к ней, просунув руки под неё и хватаясь за её плечи. Когда она была плотно связана и крепко прижата к нему, он стал вбиваться в неё так сильно и быстро, как только физически мог.
— Бл*, да! — закричала она. Она обхватила сиськи и резко выкрутила соски, а потом, хвала всем святым, кончила. Он почувствовал это по тому, как её тело сократилось вокруг него: мышцы вокруг члена, на груди, под его руками, — все мышцы напряглись и застыли как мрамор. Её лицо потемнело. Со всеми этими словечками и воплями, что она издавала, он ожидал фейерверка во время её большого финала, но она оставалась неподвижна и молчалива, так сильно сжавшись, как он никогда прежде не видел.
Когда она наконец-то расслабилась, одновременно с этим он перестал сдерживаться. Поддерживая тот же бешеный темп на ней, пока тот идеальный момент прекрасного
Чёрт, это было круто.
Когда он снова смог сфокусировать внимание, он посмотрел вниз на неё. Она была совершенно расслаблена и улыбалась. Её дикие волосы рассыпались вокруг головы, как ореол. У неё были удивительные глаза, настолько светло-коричневые — практически золотые с шоколадной каймой. Её ресницы были густыми, тёмными и длинными… настоящие или из-за макияжа, он не знал, но они обрамляли эти мигающие золотые огни и превращали её взгляд в едва ли настоящий. Если бы она лежала где угодно, но только не на металлической крышке морозильной камеры в кладовке бара с одеждой, сбившейся в кучу и закрученной вокруг неё — она могла бы выглядеть как мистическое существо.
Но они находились здесь, в реальном мире.
— Это то, чего ты хотела?
Она рассмеялась и потянулась, это красивое, грешное тело извилось, и его измученный член дёрнулся внутри неё от этого вида.
— Это определенно именно то, что надо.
Похлопывая её по крепкой маленькой заднице, он вытащил член и отпустил её ноги. Она села, а он снял презерватив.
Пока он связывал его, она произнесла:
— Ты не обрезанный.
— Хм? — он поднял взгляд, не уверенный в том, что она имела в виду. В ответ она кивнула на его необрезанный член. А, это. — Нет, это проблема?
— Нисколько. Это отличный член, — она усмехнулась и спрыгнула с морозилки, чтобы поднять свои джинсы. — Действительно классный. Я просто не много видела необрезанных членов у американцев твоего возраста.
У Коннора возникло так много вопросов из-за этого заявления, но назойливый гадкий комментарий, вылетевший от празднующей день рождения Барби, — «Дедуля» — огрел по его голове первым. Боже, сегодня у него настали трудные времена с цыпочками.
— Моего возраста?
— Нашего возраста. Тебе же где-то тридцать пять?
— Тридцать шесть. — Но сегодня возраст ощущался значительно старше, чем обычно.
Но она ткнула большим пальцем себе в грудь.
— Мне тридцать. Нашего возраста. Вся эта полемика по поводу обрезаний на самом деле активно поднялась в конце прошлого века, так что, в основном, необрезанные двадцатилетние.
Коннор был чертовски уверен, что обрезание никогда в его жизни не было темой для после-оргазменного разговора. Но с этой цыпочкой тема казалось совершенно приемлемой.
— Ты видела много членов двадцатилетних?
Она натянула футболку через голову.
— А ты видел много кисок двадцатилетних?
Он рассмеялся… по-настоящему, прям до колик в животе. Это было здорово. Ох, эта цыпочка, чуваки.
— Туше.
Она усмехнулась ему в ответ, эти золотые глаза засияли, руки, лежащие на бедрах, — и он просто стал действовать не раздумывая. Скользящим движением он обхватил её за шею, зарываясь в волосах, и наклонился, чтобы поцеловать её. Не секс-поцелуем. А просто поцелуем. Нежным. Когда он слегка протёрся языком по её губам, она немного откинулась назад.