Пламя клинка
Шрифт:
Огнард оставался невозмутим.
Он давно смирился, что однажды умрет в седле, и больше не волновался, не прикидывал, когда и как это может произойти.
— Добро пожаловать в Малахит, — сказал Огнард.
Мир перестал кружиться.
Мы стояли на большой гранитной платформе, высоко над городом. Каменная стена в три ряда — один выше другого — окружала его.
Дозорные башни сверкали острыми шпилями, так молитвы жрецов быстрее доходили до неба.
На вершине у каждого сверкал драгоценный заговоренный камень,
— Разойтись! — велел Огнард. — Ты, Димитрис, проверь всех караульных на башнях.
— Слушаюсь, воевода.
Юноша кивнул, и лицо его стало мрачным.
Я понял — эта докука была излишней, и воевода велел своему помощнику заняться ею только для того, чтобы наказать за дерзкие речи.
— Отец его — родовитый князь, давно служил при дворе, — негромко произнес воевода.
И стало ясно, что в глазах Огнарда «служить при дворе» — занятие для трусов и лизоблюдов, и когда это назвали «службой», то оскорбили всех военных в империи.
— Вот и нашел для сына тепленькое местечко…
Я сомневался, что для молодого парнишки, умного и горячего, город на орочьем приграничье был «тепленьким местечком».
Не важно, чего бы хотел Димитрис — быстрой карьеры или ночных забав с полудницами, — в вольном городе Малахите со всем этим было туго.
— Он ведь служил, кажется? — небрежно спросил я.
Знал, что вступаю на тонкий лед, но какого черта?
Лучше задать неловкий вопрос сейчас, рассориться и избавить себя от непростой работенки, чем после извиваться ужом.
— Служил? Да он розыскной, — ответил воевода с тем глубоким презрением, что фронтовые всегда питают к ищейкам на поводке императора. — Ловил, поди, нищих да ворье на рынке карманное, а теперь вот тоже считает себя солдатом.
Огнард покачал головой.
— Хотел я себе другого помощника. Уже присмотрел парнишку, что служит со мной давно, толковый и орочий язык знает, здесь бы мне пригодилось. Так вот, не дали, «бери Димитриса», говорят. Пришлось… А тот мальчишка, я слышал, где-то в степях Хобгоблинских сейчас служит.
Он помолчал, думая о судьбе солдата.
— Ну ладно, чародей, — сказал Огнард.
Ратники на боевых воронах слетали с платформы, исчезая в переплетении башен и переходов.
Один Димитрис, на двуголовом волке, не мог летать и направил зверя к лестнице в дальней части платформы.
— Ты небось с дороги устал? — вопросил воевода. — Что ж, отдохни, поешь; там банька уже готова, и лекаря нашего я пришлю. Потом и поговорим.
В долине было тепло.
Суровые горы, закованные снегом и льдом, остались далеко позади, и свежий весенний воздух, казалось, давал мне новые силы.
— Нет, — я покачал головой. — Ты сказал, дело срочное; значит, сперва дела, а потом уж все остальное.
— Ну хорошо.
Мои слова пришлись ему по душе.
Огнард спешился.
К нам подбежал молодой парнишка и увел крылатого скакуна.
Я тоже покинул седло, и железный голем свернулся в шипастый шар, зависший в воздухе. Воевода спрятал его в карман.
— Здесь поговорим, — предложил Огнард. — Ежели ты не против. Люблю это место: небо — рукой подать и город, как на ладони.
Я кивнул.
Далеко под нами раскинулись улицы Малахита.
Они закручивались кругами, стягиваясь в тугую спираль, и сторожевые башни высились между ними на случай, если враг войдет в город.
Не было ни одного храма, ни одной башни магов, ни колокольни — только высокие, серые донжоны, где и молились, и сотворяли астральное колдовство.
— А вон там, — сказал воевода, — Снежные Пустоши.
Я видел только степь, от городских ворот до самого горизонта. Очень далеко, тая в туманной дымке, поднимались две крепости, орочьи, судя по очертаниям.
А по другую сторону, к бескрайнему небу тянулись горы с заснеженными вершинами, а над ними кружили тени серых драконов.
— Отсюда не разглядеть, — пробормотал Огнард, — но Пустоши там, и даже орки боятся их; я был в этой тундре дважды, а впрочем, о чем я? Мы лишь по границе проехали, но…
Воевода погрузился в молчание, и бесконечный страх промелькнул в его глазах.
4
Несколько минут мы стояли, глядя на горизонт.
— Ладно, — произнес Огнард, — я тебя не затем позвал, чтобы травить страшилки про Пустоши. То, что за горизонтом, пускай; куда важней разобраться с теми, кто у тебя под боком.
Он вновь помолчал немного, собираясь с мыслями.
— Что тебя привело в наш край, чародей?
— Встреча со старым другом, — ответил я. — Время вспомнить былое, поговорить о том, что еще осталось несделанным.
— Понимаю…
Огнард больше ни о чем не спросил.
Взявшись за парапет, он смотрел вперед.
— Город наш, Малахит, выстроен был по приказу государя-императора. Дальняя крепость на границе с орочьими степями.
Воевода усмехнулся в усы.
— Да такая дальняя, что из столицы давно уже ни слуху ни духу. Я просил прислать солдат, десяток мортир да пушек — и все как в песок ушло, мне даже не ответили.
Он почесал в затылке.
— Пришлось ополченцев брать; а может, оно и лучше. Ребята местные, горы знают, в орочьем насобачились и скарбников не боятся. Так что… живем мы как вольный город; ничего не ждем от столицы, но и сами ей ничего не должны.
— Давно здесь? — спросил я.
— Почитай с самого начала. Видел, как первые стены мастеровые гномы закладывали. Диковинное дело, скажу! Детинец-то махонький попервам, так, на пару отрядов. Больше нам и не надо было… А в центре…
Огнард описал руками внушительный круг.