Пламя смерти
Шрифт:
Впрочем, её удивление длилось недолго. Азра быстро затараторила какую-то тарабарщину, схватившись одной рукой за руку соседки слева, а другой ухватив за плечо правую. Воздух перед Диллем замерцал, и его щит потряс сильнейший удар. Громыхнуло так, что Дилль оглох. Даже драконьей энергии не хватило, чтобы удержать щит, и на какое-то время Дилль был ничем не прикрыт от хивашского колдовства. К счастью для него, главной ведьме потребовалось несколько секунд на сбор новой порции энергии, и Дилль успел восстановить щит. Второй удар был слабее, а последний и вовсе оказался не сильнее обычного воздушного сгустка третьей степени одиночного урона.
Дилль отдался
— Великая Госпожа, спасибо, что разрешила мне погибнуть в бою! — закричал он, взрываясь огненным дыханием.
Вокруг Дилля заполыхало кроваво-жёлтое пламя. Оно билось о колдовскую стену, не причиняя вреда старухам. Но Дилль видел, как им приходится нелегко. Лица ведьм от сверхусилий побагровели, двое из колдуний упали и не двигались, остальные перестали держаться за руки и активно формировали вокруг себя сиреневые облака. Азра стояла, раскинув руки в стороны и закрыв глаза — колдовские облака стекались к ней. Либо старуха укрепляла свой щит, либо готовила новый удар — в любом случае, надо достать её.
— Мастер, убей их всех! — раздался в его голове кровожадный хор.
— Непременно, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Я сказал Великой Госпоже неправду — от убийства этих мразей я получу истинное удовольствие.
Со всех сторон на него посыпались магические удары. Колдуньи в панике швыряли в него молнии, сгустки биомагии, превращающие в гнилую плесень всё живое, били ледяными заклятьями и даже взрывали под ним землю. Часть ударов сдержал щит, часть из них растворила антимагия. Грохот и яркие разноцветные вспышки заполнили шатёр Ковена, а затем и вовсе уничтожили его. Ярко вспыхнув, ткань шатра, ранее защищённая какими-то заклинаниями, исчезла, явив взорам собравшихся шаманов и колдуний картину магического боя.
— А теперь моя очередь, — захохотал Дилль, полубезумный от драконьей ярости.
Он поднял над головой чёрный посох, чувствуя, как через него приходит нечеловеческая мощь. Дилль не понимал, что входит в него, он чувствовал только одно — эта сила была намного древнее даже драконьей магии. По сравнению с ней драконья ярость, сжигавшая его несколько мгновений назад, казалась лишь крохотной искоркой. Когда Дилль переполнился неведомой мощью, он понял, что это — всего лишь лёгкое касание Великой Госпожи. От её краткого прикосновения он превратился в квинтэссенцию смерти, заключённую в человеческое тело.
Воздух стал густым и обжигающе-морозным — Дилль с великим трудом сделал вдох, чувствуя, как леденеют лёгкие. Кровь в его жилах застыла — а ведь недавно она была подобна жидкому огню. Драконья ярость ушла, элементали исчезли, и даже муары поспешили стать незаметными. Дилль остался один на один с той, которая слегка прикоснулась к нему, и теперь незримо присутствовала на поле магического боя.
— Прими в жертву этих тварей, Великая Госпожа! — прошептал онемевшими губами Дилль.
Он вонзил один конец посоха в землю перед собой. Во все стороны ударила волна пламени. Оно было чёрным, ледяным и неотразимым. Оно смело все щиты старух, словно те были бумажными. Высшие колдуньи в мгновение ока истлели, превратившись в чёрный прах. Странная тёмная тень взмыла над умершими и унеслась прочь.
Шквал чёрного пламени не остановился, уничтожив Хозяек — Дилль поддерживал смертельный огонь силой Великой Госпожи. Чёрный посох трясся в его руках и продолжал источать смерть. Ряды шаманов и младших колдуний рассыпались. Одни бросались бежать в сторону города, другие ставили магические щиты, третьи пытались облачиться в плащи невидимости, четвёртые взывали к Великой Госпоже. Клубящийся чёрный огонь настиг каждого, кто окружал шатёр Ковена. Не помогли ни щиты, ни бегство, ни плащи, ни молитвы. Через пару мгновений всё на расстоянии двух выстрелов из лука от шатра превратилось в чёрное замёрзшее пепелище.
Истратив последний эрг чёрной энергии, Дилль зашатался. Оледеневшие пальцы разжались, и посох откатился в сторону. Сожжённые льдом лёгкие отказывались вдыхать воздух. Его скрутила дикая боль, пронзавшая каждую клетку тела. Прикосновение высшего существа даровало ему победу, но отняло жизнь. Прежде, чем кануть в небытие, он успел поблагодарить Великую Госпожу за смерть в бою.
До самого утра в Эрмелеке царила тишина. Его жители — простые пастухи, крестьяне, ремесленники, нищие, воины — все они видели буйство магии над тем местом, где стоял шатёр Хозяек Ковена. Оттуда доносились громы, сверкали молнии и вспышки магического огня. А потом всё исчезло в волне чёрного пламени: и ряды собравшихся шаманов и колдуний, и сам шатёр Ковена. До города волна смерти не дошла.
Люди удивлялись — что там произошло? Никогда ещё Хозяйки не призывали такой ужасающей магии. Но если любопытство раздирало буквально всех, то осмелиться подойти поближе не смог никто. Слишком хорошо знали жители Эрмелека заповедь: смерть любому, кто не приглашён Хозяйками.
А потому, когда рано утром эмир Джагатай выехал из главных ворот Эрмелека в сторону шатра Хозяек в сопровождении всего лишь десятка телохранителей, и стража, и простой люд весьма удивились его отчаянной храбрости. Это было тем непонятнее, что глашатаи орали на каждом углу Эрмелека о внезапной кончине кагана Джарема и о восшествии на престол Джагатая. Должно быть, новоявленный каган сошёл с ума, если едет к шатру без приглашения Хозяек.
Каган Джагатай ехал верхом, сохраняя каменное выражение лица. Лица же сопровождавших его воинов, напротив, были красноречиво испуганными. Джагатай и сам до жути боялся того, что посреди чернеющей пустоты возникнут Хозяйки и превратят его в гниль, но показать этого ни своим воинам, ни жителям Эрмелека он не мог. Он, возглавивший восстание против власти колдуний, не имеет права выказать страх. Все должны видеть, насколько их новый каган силён и храбр.
Джагатай был почти уверен, что высшие колдуньи мертвы. Ситгарский маг хорошо сделал свою работу — он не просто отвлёк Хозяек от дворцового переворота, он уничтожил всех шаманов и младших колдуний Эрмелека. Наверняка он прибил и старух. И чтобы убедиться в этом, Джагатай лично отправился туда, где степь превратилась в чёрное поле.
На это решение повлияло и то, что все зомби, бродившие в Эрмелеке и его пригородах, вдруг умерли. Немёртвый умер — это звучало глупо, но как ещё можно назвать то, что поднятые перестали двигаться? Теперь зомби повсюду валялись грудами мёртвого тухлого мяса и костей. А это значило, что власть некромаговских заклятий на них уже не распространялась.
Каган доехал до того места, где раньше стоял шатёр. Никакое колдовство не ударило ни в него, ни в его коня. Телохранители нервно переговаривались где-то позади, боясь приблизиться, а сам Джагатай, уже убедившийся, что здесь больше не осталось опасностей, подъехал к распростёртому на земле телу.