Пламя страстей (Вторая попытка)
Шрифт:
– Чад, Чад, – воскликнула она, извиваясь всем телом и чувствуя, как то, что он делает своими губами, доставляет ей неслыханное удовольствие.
– Я никогда не смогу насытиться тобой, – прошептал он, повернув голову к другой ее груди. Плоской ладонью с расставленными широко пальцами он водил по ее животу. Опять, уже во второй раз за один день, ему пришлось биться с застежками и молнией. Он сел и нагнулся, чтобы снять с нее туфли.
Просящим взором он поискал ее глаза, чтобы затем запустить пальцы под резинку ее шерстяных брюк и стянуть
– О-оо! – Она закрыла лицо руками. – В кино женщины всегда носят шелковые пояса с резинками и черные чулки.
– Разве я на что-нибудь жалуюсь? – спросил он с легким смешком, стягивая с нее колготки.
На какой-то миг он остановился, чтобы оглядеть ее полунаготу, а затем лег рядом с ней, по-хозяйски обхватив рукой за талию.
– Никогда – ни в жизни, ни в кино – не видал женщины, которая была достойна хотя бы держать для тебя свечу. У тебя очень красивое тело. Ли. Я думал, что у молодых матерей отвислые груди и дряблые животы с некрасивыми растяжками на коже.
Он поцеловал ее долгим и глубоким поцелуем, а затем продолжал, как если бы и не прерывался:
– У тебя потрясающе крепкие груди. В качестве доказательства этой мысли он принялся дразнящими круговыми движениями массировать один сосок, пока он в ответ не сжался и не затвердел.
– И растяжек у тебя никаких нет, – бормотал он, теребя сосок языком. – Ты вся такая красивая.
Рука его скользнула под кружевные трусики и нежно обхватила ее ягодицу. У нее вырвался легкий горловой стон. Он лег рядом, прижав свою вставшую плоть к ее бедру. Она придвинулась к нему еще теснее.
– Разрешите отдать вам почести, – прошептал он, спуская с нее трусики. Приподнявшись над нею, он стал, покачиваясь, ласкать ее бедро между двумя своими. Волосы у него на ноге щекотали и дразнили ее шелковистую кожу. – Поцелуй меня. Ли.
Ей не требовалось второго приглашения. Ее губы уже ждали этого. Пробуя его на вкус, язык ее без лишних церемоний устремился в глубину его рта. Руки блаженствовали на просторах его твердой и мощной спины. Она обхватила его руками за пояс и двигалась с ним в такт.
Оторвавшись от ее губ, он обжег ее живот ненасытными и грубыми поцелуями. Одна отважная рука продвигалась вверх по ее бедру. Защищаясь, она держала ноги вместе, но это продолжалось недолго, и она расслабилась под его настойчивыми пальцами.
– Я не хочу сделать тебе больно, – простонал он в отчаянии. Но ему не о чем было волноваться.
Она была вся открыта для его любви, подготовлена к ней силой его поцелуев, магией его прикосновений.
– Милая, дорогая, родная моя. – Он обдал ее разгоряченную кожу жарким дыханием. Он поцеловал ее в пупок и в ложбинку на стыке ее бедер, в густой пучок завитушек.
– Чад, пожалуйста, – всхлипнула она. Руками она скользнула под его белье и обхватила тугие мышцы ладонями. Она поверить не могла в собственную смелость, которая была вознаграждена, когда он встал, чтобы стянуть трусы быстрыми резкими рывками ног и рук.
Протянув руки к его мускулистому торсу, она привлекла его к себе. Его грудь оказалась прижатой к ее груди, и животы сомкнулись. Его твердость вплотную слилась с ее уютной мягкостью.
Потянувшись губами к его губам, она разгладила озабоченные морщинки с его лба. Поцелуй затянулся, и она чувствовала, как исчезает его сдержанность, но все же его разведка была робкой и еще как будто предварительной. Изнывая от желания, она ободряюще погладила его по спине. Он неровно задышал и зашептал ей в самое ухо:
– Господи, Ли, я больше не могу. Я не могу больше сдерживаться, – прорычал он и переступил порог.
Она испытала минуту щемящего напряжения. Это было похоже на новую потерю девственности. От этой мысли она ужаснулась. Это было начало ее с Чадом отношений. Она была для него чем-то неизведанным. Не отрываясь от его поцелуя, она издала легкий крик восторга.
В ответ на ее возбуждение прозвучал его вздох.
– Как хорошо с тобой… как хорошо, – простонал он. Убедившись, что она не распадается на части, он проник глубже и стал раскачивать ее в такт своим, вечным как мир, движениям. Это было как если бы они вдвоем скатились с края Земли. Когда она снова оказалась на земле, он крепко схватил ее и горячо прошептал:
– Я люблю тебя. Ли, я тебя люблю…
– Я не сделал тебе больно. Ли? После родов…
– Нет-нет, – прошептала она, прильнув к нему ближе.
– Вот и хорошо, – сказал он с облегчением. Он поймал прядь ее волос и теребил между пальцами. – Шерон боялась секса так же, как и всего остального, особенно когда в первую брачную ночь я разделся. В ту ночь я чувствовал себя садистом, да и потом было не лучше. Она любила меня, но она страшилась любви.
Он перевернул Ли на спину, и пальцы его заскользили по изгибу ее грудей.
– Ты совсем другая – теплая и чувственная. Я едва поспевал за тобой. – Она играя шлепнула его по руке, но тут же поняла, что его поддразнивание лишь означает, что его-то подспудно беспокоит нечто. – Хотел бы я знать… – Он прокашлялся и попытался улыбнуться, а затем плюхнулся на спину. – Ну да ладно.
Она поняла, что он хотел бы знать, и это его мужское тщеславие позабавило ее, но она скрыла улыбку. Не желая говорить с ним покровительственным тоном, она поставила вопрос ребром:
– Чад, ты думаешь обо мне и Греге?
– Это меня не касается.
– Теперь касается, – сказала она просто.
– Я не прошу никаких сравнений.
– Я и не собираюсь проводить никаких сравнений. – Она наклонилась и нежно поцеловала его в губы. – Мне было хорошо с тобой. С того первого поцелуя в больнице я чувствовала, что моя реакция важна для тебя не меньше твоего собственного удовлетворения. Для меня это так много значит – как и для всякой женщины. С Грегом я никогда не чувствовала, что обо мне заботятся. С тобой – да.