Пламя страсти
Шрифт:
— А ты не обязана надевать эти платья, — галантно ответил он.
Венеция просияла, и Хэзард улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой у нее останавливалось сердце. Удивительная гармония установилась между ними.
Они решили позавтракать, как обычно, вареными яйцами, хлебом, маслом и молоком.
— Если Джимми не появится, мы умрем с голода, — с солнечной улыбкой призналась Венеция.
— Возможно, придется ему предложить прибавку к жалованью, чтобы обеспечить наше выживание, — в тон ей ответил Хэзард.
— Пожалуй,
— Для меня — так просто невозможно, — согласился Хэзард, и в его глазах заплясали искорки смеха. — Как-нибудь обойдемся без твоих денег.
— Но у меня их полно!
— Я в этом не сомневаюсь.
— И вспомни о том, что Джимми избавляет меня от тяжелой работы.
— Кстати, раз уж ты заговорила о тяжелой работе… У меня к тебе есть еще одна просьба, но я боялся даже упоминать об этом.
— Надо же, мой тюремщик смягчился! — Венеция не удержалась от насмешки. — Что бы это могло означать?
— Меня очаровали твоя скромность и послушание, — так же насмешливо ответил ей Хэзард.
Венеция посмотрела ему прямо в глаза.
— Если бы я была скромной и послушной, то не понравилась бы тебе.
— Я бы с удовольствием это проверил, — тут же предложил Хэзард.
— Вряд ли тебе это удастся, — парировала Венеция. На ее лице появилось торжествующее выражение, как у адмирала, наблюдающего за тем, как тонет последний корабль вражеского флота.
— И как тебе только позволили вырасти такой своевольной — поговорил Хэзард с театральным вздохом.
— А как тебе это удалось? — не отступала Венеция.
— Я полагаю, что обсуждение ролей женщины и мужчины в обществе вряд ли пойдет нам на пользу.
— Совершенно верно, — еще одна сияющая улыбка стала ему ответом.
— Так вот, о моей просьбе. Я просто не знаю, как заговорить с тобой об этом, но… — Хэзард смотрел на нее смущенно, однако если бы Венеция знала его получше, она бы уловила в его голосе глубоко скрытую иронию. — Мои штаны из оленьей кожи нуждаются в стирке.
Хэзард сам не до конца понимал, зачем предложил ей такое испытание. Но, произнеся эти слова, он вдруг почувствовал, с каким напряжением ждет ответа.
— Так вот о какой тяжелой работе шла речь! — беспечно протянула Венеция: она явно не представляла себе, что стирка штанов потребует куда больше усилий, чем полоскание носовых платочков. — А ты не мог бы послать их миссис Пернел или отдать еще какой-нибудь прачке?
— Они не сумеют с ними справиться.
— Так кто же их обычно стирает?
— Иногда сюда приходит какая-нибудь женщина из моего клана.
Венеция тут же представила себе индейскую девушку — молодую, красивую, покорную. Женщины племени наверняка тянут жребий, кому из них обслуживать Хэзарда! Венеция была не столь уж
— И как долго она здесь остается? — подозрительно поинтересовалась Венеция.
Хэзарду ее любопытство доставило удовольствие.
— Всю ночь.
— И зачем я только спросила?! — с досадой воскликнула Венеция.
— Не знаю, — с готовностью отозвался Хэзард. — Я никогда не давал обета целомудрия.
— Твое воздержание распространяется только на меня.
— Если принять во внимание многочисленные причины, то все логично.
— А вот с этим можно было бы поспорить! — заявила Венеция, и Хэзард поспешил сменить тему.
— Так ты бы хотела научиться стирать штаны из оленьей кожи?
— А разве у меня есть выбор?
— Разумеется, выбор у тебя есть. — Хэзард очень спокойно смотрел на нее через стол, и Венеция позавидовала его спокойствию.
— Но если я откажусь их стирать, здесь появится гостья и останется на всю ночь?
— Да, так обычно и бывает, — на лице Хэзарда появилась широкая улыбка.
И тут Венеция не выдержала. Вскочив со стула, она уперла руки в бока и бросила на Хэзарда яростный взгляд.
— Ну, так больше этого не будет!
— Ты хочешь сказать, что ты с удовольствием примешься за стирку? — невинно поинтересовался Хэзард, намеренно игнорируя ее тон. Он также пытался не обращать внимания на острые соски, явственно проступившие через изношенную ткань рубашки.
— Только для того, чтобы не слышать, как ты занимаешься любовью с другой женщиной всего в нескольких футах от меня!
— Это означает — «да»?
Хэзард почувствовал, как напряглось все его тело, и сдерживался из последних сил. Его точила одна единственная мысль — зачем он так упорствует? Что случится, если он возьмет то, что ему так навязчиво предлагают? Перед ним стояла прекрасная женщина. Она была так близко, что стоило только протянуть руку…
— Будь ты проклят, Хэзард Блэк! Да! Ты доволен?
— Очень, — быстро согласился Хэзард и почему-то почувствовал невероятное облегчение.
— Вот и отлично. Я не потерплю другую женщину в этой хижине.
С ним снова говорила властная, избалованная дочка бостонского миллионера. В изношенных брюках или в расшитом жемчугом платье, она все равно не теряла самоуверенности. И Хэзард вынужден был признаться себе, что такой она нравится ему больше всего…
Хэзард рассказал Венеции, как следует обращаться с кожей: сначала замочить в чистой воде пруда, потом намылить мягким мылом из юкки, которое абсароки выменивали у племени шошонов, и наконец разложить на траве в тени. Он проработал на шахте весь день, а Венеция стирала, терла, полоскала — чтобы штаны Хэзарда были чистыми и чтобы Джон Хэзард Блэк не привел другую женщину в свою постель.