Пламя страсти
Шрифт:
Миллисент поправила оборку на платье и посмотрела на Стрэхэна сквозь полуопущенные ресницы, как ее учили в те далекие годы, когда она еще была дебютанткой в свете.
— Как это мило с твоей стороны! — прошептала она.
— Это всего лишь правда, дорогая, господь свидетель, — и Янси действительно не лгал: всю свою сознательную жизнь он искал богатую южанку, чтобы жениться на ней. — Мы могли бы пожениться сразу после похорон, если ты только позволишь похоронить полковника здесь. В Монтане никого не будет интересовать, сколько времени прошло после его смерти. Мы ведь все равно собирались переехать в Виргиния-сити.
— Будь благоразумным, дорогой. Утверждение завещания займет
Янси тяжело вздохнул — приходилось признать, что Миллисент права.
— Тебе известно, где его завещание? — поинтересовался он.
— Разумеется, оно у адвоката Уильяма, Кертиса Адамса.
— А ты знаешь, как поделена собственность и деньги? — Янси говорил без обиняков, и хрипота в его голосе стала чуть заметнее от возбуждения.
Миллисент пожала плечами.
— Я полагаю, что Уильям все разделил пополам между мной и Венецией.
«Что ж, этого следовало ожидать, — подумал Янси. — Неплохо было бы, конечно, избавиться и от этой беспокойной девицы…»
— Ты думаешь, без нее завещание никто не утвердит? — спросил он.
Миллисент многозначительно посмотрела на Янси.
— При сложившихся обстоятельствах, учитывая смерть Уильяма, мы будем выглядеть более респектабельно, если моя дочь вернется на Восточное побережье вместе с нами. Мать в трауре и опечаленная дочь в сопровождении «дальнего родственника» вызовут меньше сплетен, чем мы с тобой, вернувшиеся с телом моего мужа. И потом… Насколько я знаю, индейцы не пользуются последней моделью «винчестера». Могут пойти слухи, а присутствие Венеции убедит сомневающихся. Ну а после того, как утвердят завещание и мы распорядимся собственностью, Венеции вполне можно будет выделить скромное содержание и отправить ее в Европу.
— Мне кажется, ты все очень тщательно продумала, — заметил Янси, и его светлые глаза одобрительно сверкнули.
— Это все благодаря тебе, дорогой! Пока не появился ты, мне не на кого было опереться.
Миллисент была влюблена в Янси, но тем не менее их предполагаемый брак в основе своей являлся сугубо деловым предприятием. Их обоих больше всего привлекала перспектива стать миллионерами. Миллисент и Янси составляли очень подходящую пару страстных, но абсолютно бессовестных натур; они были обедневшими южанами, вознамерившимися завладеть большим состоянием.
— В таком случае, Миллисент, нам необходимо как можно быстрее вырвать твою любимую дочь из лап ее похитителя. Чем дольше мы ждем, чем позже попадем в Бостон и займемся делами о наследстве.
Миллисент смахнула пушинку с шелковой юбки и спокойно спросила:
— Ты уже собрал нужных людей?
— Они все здесь с тех пор, как доставили тело полковника.
— А эти двое уже вернулись?
— Мой дозорный сообщил мне, что полчаса назад в хижине зажегся свет.
— Наконец-то, — вздохнула Миллисент. Они с Янси ждали в Даймонд-сити больше недели, и она уже устала от убогих условий. — Только обещай мне, что твои люди будут осторожны. Моя репутация не выдержит еще и смерть дочери. Ты же понимаешь, — ровным голосом добавила она.
— Разумеется, Миллисент, я все понимаю. — До свадьбы Янси не собирался с ней спорить.
— Это займет много времени? — Миссис Брэддок уже мысленно отдавала приказания горничной собирать вещи и готовиться к скорому отъезду.
— Я думаю, мы сможем выехать завтра после полудня. Глаза Янси засверкали. Меньше чем через две недели, если ничего не случится, они приедут в Бостон! Он снова окажется среди богатых, которые избегали общаться с ним всю его жизнь, но очень скоро они узнают,
Стрэхэн соблюдал правила приличия, принятые в этом маленьком городке. Однако Миллисент его задержала:
— Ах да, еще одно, дорогой… Я не хочу знать никаких подробностей об этом индейце.
Миллисент пришлось уже однажды останавливать Янси — когда он принялся детально описывать смерть Уильяма. Это было так неприятно…
— Конечно, Миллисент. Я позабочусь о том, чтобы ты ничего не узнала.
На самом деле Янси было очень досадно, что она не захотела тогда слушать. Он гордился тем, как легко его люди сумели убить полковника Брэддока. Разумеется, этому способствовало и то, что полковник был на земле индейских племен, а нападения индейцев и грабежи стали делом привычным. Нед Гейтс говорил ему, что расправиться с полковником оказалось не сложнее, чем отнять у ребенка конфету. Они увидели Брэддока и его проводника из своего убежища на последнем высоком холме перед Виргиния-сити. Их мощные ружья уложили обоих, так как никто не ждал нападения так близко от города. Правда, индейцу удалось сбежать, хотя он и оставил за собой кровавый след, но Янси это не слишком беспокоило. Полковник мертв, а индеец ни при каких обстоятельствах не явится в город предъявлять обвинения.
Миллисент оценила послушание Янси. У нее стало легче на душе, когда она поняла, что ей не придется выслушивать все эти неприятные подробности насильственной смерти.
— Не забудь о записке, — напомнила она ему, жестом указывая на столик возле окна. Если кто-то станет расследовать это дело, пусть все считают, что Венеция добровольно оставила своего похитителя.
30
Небольшая армия Янси, состоявшая из негодяев и убийц, поднялась на гору утром, вскоре после того как Хэзард ушел на рудник. Все они были вооружены до зубов «кольтами» и «винчестерами» последней модели, а проводником им служил индеец из племени «черноногих», который считал Хэзарда своим смертельным врагом. Атаковать решили днем, когда Хэзард меньше всего ожидал нападения. При всей своей опытности он недооценил алчность белых людей, считая, что, даже если полковник мертв, никто не станет рисковать жизнью его дочери.
«Черноногий» первым добрался до хижины и заглушил испуганный крик Венеции, зажав ей рот ладонью. Он схватил ее очень крепко, и она сразу поняла, что вырываться бесполезно. А потом Венеция услышала выстрелы со стороны шахты — и Венеция потеряла сознание.
Прижавшись щекой к холодной скале в южной выработке, истекающий кровью Хэзард с ужасом смотрел на пятьдесят ярдов туннеля. Его левая рука была раздроблена ниже локтя, дышать было трудно от невыносимой боли, но он знал, что должен что-то придумать. Иначе — конец…
Хэзард потряс головой, и его сознание прояснилось. Кровь стекала с пальцев на каменный пол, а его захлестывала волна ярости и отчаяния. Теперь Хэзард не сомневался, что полковник мертв, а человек, которого он считал убитым в комнате Розы, остался жив. Хриплый голос Стрэхэна выкрикивал команды, и южный акцент слышался абсолютно отчетливо. Итак, полковник мертв, Венеция у них в руках, его ребенок у них в руках…
Внезапно Хэзард почувствовал запах пороха и понял: если люди Стрэхэна умеют обращаться со взрывчаткой, то его похоронят заживо. Он успел пристрелить троих, прежде чем плотный оружейный огонь загнал его обратно в шахту; среди нападавших не нашлось храбреца, который рискнул бы пойти за ним следом, но несколько десятков ружей держали выход из шахты под прицелом. Это значило, что выбраться можно единственным образом: пробившись на поверхность через потолок восточной выработки.