Пламя воспоминаний
Шрифт:
Итанур приоткрыл глаза.
— Милорд, — вскрикнула Адэль. — Как вы себя чувствуете?
— Кажется я живой, — ответил Итанур, приходя в сознание.
— Мы так о вас пережали, — взволновано говорила девушка, сжимая руку Катарины.
Итанур повернул голову, смотря на женщин.
— Это приятно, когда кто-то обо мне так заботится, пожалуй, надо почаще получать раны, — чуть усмехнулся лорд.
— Что вы такое говорите, глупенький, — недовольно произнесла Адэль, ей не очень понравилась его шутка.
— Милорд, не тратьте сил, — сказала Катарина.
—
— Он с нами, с них все хорошо.
Итанур кивнул Катарине, выражая благодарность.
— Превосходно. Кому мы обязаны за его спасение?
— Тэль, Мэриль, Шэль.
— Ах бестия Шэль, как же я сразу не догадался.
— Это была ее инициатива, милорд. И хотя она передала ваши слова, я не хотела рисковать, выручая его.
— Понимаю, вы все правильно сделали, что все же позволили ей, миледи. Она молодец. Они все молодцы, — Итанур улыбнулся.
— Это так, сестры отлично проявили себя.
Адэль сжала губки, слушая их. Ее раздражало, что он не спросил, как она чувствует себя после пережитого кошмара.
— Все обошлось без потерь? — спросил Итанур.
— Да, мы все целы, — нежная легкая улыбка появилась на лице Катарины.
— Ох! Это было ужасно, — не выдержала Адэль. — Я не знаю как теперь я буду спать, верно кошмары будет преследовать меня всю мою жизнь. Мне до сих пор очень страшно, милорд.
— Ваша светлость, все обошлось, — Итанур отвернулся, посмотрев в потолок кареты. — Позвольте времени излечить вас. Время все может вылечить. Но на все это, как и следовало ожидать, нужно время, — довольно заключил воин.
Он все еще чувствовал сильную боль в животе. Укол меча оставил глубокую рану. Очередной шрам, свидетельствующий о том, как Итанур опять ускользнул из костлявых рук госпожи Смерть. Не впервые он испытывал сильную боль, он даже как-то привык к этому. Главное стараться не уделять внимание ране. Итанур не собирался кормить боль своим внимание, и решил подумать о чем то хорошем, о ком то, чья жизнь его интересовала. Вернее, какая будет у нее жизнь? — Вот что его волновало. Он представлял себя, частью ее существования. Он постарается все исправить, постарается быть рядом. И все же, какая жизнь сложиться у его дочери, Элайзы?
Глава 23 — Постскриптум
— Что случилось Мэриль? — спросила Катарина.
— Я не думала, что так будет, но мне плохо, — тихо произнесла девушка, обняв колени.
Воительница сидела на траве, а Катарина недавно подошла к ней.
— Почему тебе плохо? Расскажи мне, — наставница аккуратно опустилась на колени рядом с Мэриль.
— Госпожа, я знаю, что это глупо, но…
— Продолжай сестра, смелее.
— Я чувствую вину из-за человека, которого убила в замке герцога, — она сильнее сжалась в себя. — Это так глупо, мы воины, мы не должны думать о таком.
— Вовсе нет сестра. Это хорошо, что ты чувствуешь вину, — улыбнулась Катарина.
— Хорошо? — не поняла Мэриль.
— Да, это значит, что у тебя доброе сердце, дитя. Ты должна была устранить
— Да госпожа, кажется, понимаю, — Мэриль посмотрела в сторону. — Это неприятно.
— Держись сестра, скоро чувство вины должно пройти.
— А вы когда-нибудь совершали такое? — поинтересовалась воительница, смотря на Катарину.
— Я? — она чуть призадумалась, нехотя отвечая. — Нет.
Мэриль выглядела разочарованной. Она поняла, что наставница не может понять ее переживаний.
— Но как вы можете знать, что это пройдет?
— Я не могу. Но я много читала об этом, о тех, кто испытывал похожие эмоции, — Катарина осознавала, что теряет Мэриль, она не могла поделиться с ней жизненным опытом, касательно этой мрачно темы.
— Почему именно на нас выпали все эти несчастья, — негодовала воительница.
Катарина положила руку на ее спину, нежно поглаживая. Она с состраданием смотрела на Мэриль.
— Потому, что вы достаточно храбры, чтобы пережить это, — послышался голос Итанура.
Раненый лорд, хромая приближался к женщинам. Он услышал конец их разговора.
— Боги не играют с нами в игры. Они шлют несчастья тем, кто имеет потенциал преодолеть их. И тем самым стать сильнее, — добро улыбнулся Итанур, опускаясь на одно колено. Он видел, что Мэриль выглядела довольно печальной. Итанур посмотрел на нее, затем на Катарину. — Как нестранно, но мы живем в то время, когда и должны жить. Ни тогда, ни потом, а именно сейчас.
— Милорд, — промямлила рыжеволосая девушка.
Итанур вгляделся в ее милое покрытое веснушками личико.
— Скажите мне, вы всегда чувствуете вину, после, — она запнулась. — После того, как отняли у кого-то жизнь?
— Ах, — вздохнул Итанур, на мгновение, посмотрев в небо. — И не только вину. Это тяжесть, с которой приходиться мириться. Я думаю, что тот, кто не испытывают вину после такого — мертвец. Конечно, мы будем чувствовать вину, мы убиваем. Не важно, почему мы совершили это, были ли мы в опасности или нет. Все это не важно. В глазах богов, мы убийцы. Убийцы своих собратьев. Это безумие нашего мира. Мы все живем в одном мире, но мы угрожаем друг другу.
Не только вина будет преследовать. Но опустошение. Убивая, мы убиваем часть себя. Чем больше мы вонзаем клинком, тем больше мы умираем. Так есть и так всегда будет.
С этим придётся жить. Даже если нужно, то можно утешать себя мыслями, что у нас не было другого выхода. Бывает и такое. Но все это на самом деле не имеет значения. Мы будем платить по долгам перед богами, за все свои деяния.
Но стоить помнить, моя милая воительница. Что парой, мы сами клинки богов. Парой того не зная, но мы являемся воплощением их воли. Парой мы наказываем тех, кому пришло время отдавать долги, — Итанур понимал, почему она спрашивает его, он сам, когда-то спрашивал то же самое, после своей первой битвы. — Тот стражник.