Пламя заката
Шрифт:
— Нужно съездить к родителям, — она подняла взгляд. — К моим, а потом к твоим. Попросить благословения. Не спорь, так нужно. Мне нужно.
Павел чуть не пожал плечами. Елена очень чутка к подобным жестам. Не любит их, очень не любит.
— Да, конечно, — он уселся на пол у кресла, положил голову ей на колени. Елена отложила вязание, погладила его по голове.
— Tы светишься, — она прижала ладонь к его щеке. — Tы такой счастливый. Я очень-очень рада, Паша.
— Tы долго ждала, — не вопрос, утверждение.
— Я знала, что дождусь, —
— Мне нужно будет съездить за вещами, — Павел сказал это и понял, что не помнит, куда ему ехать за вещами. Есть же у него свой дом, не у Марии ведь жил.
— Только не сейчас, — Елена снова погладила его по голове. — И не завтра. И не послезавтра, ладно? Tы мой! Не отпущу!
— Я твой, — согласился он. Мне приснилось, подумал он. Мне приснилось, что когда-то позвонила пьяная в дым Мария, и я сжалился, и согласился вернуться, а вскоре уже появилась Вика… Вика.
— Вика, — произнёс он вслух.
— Кто такая Вика? — Елена улыбнулась, не прекращая вязать.
— Хорошее имя для девочки, — Павел выпрямился.
— Очень хорошее, — согласилась Елена. — Я тоже думаю, что будет девочка.
Павел оторопел. Елена иногда как скажет… Никогда не заставляла его предохраняться. Ну то есть не было нужды напоминать, но после первого же раза сказала — гадость какая, не хочу пахнуть латексом! Сама что-нибудь придумаю! И придумала. Сейчас с этим несложно.
— Tы не…
Она засмеялась.
— Ещё нет. Испугался? Ну честно, испугался, да?
— Нет, — Павел помотал головой. — Просто всё так неожиданно.
— Немножко испугался, — она положила его голову себе на колени. — Не сейчас, нет. Не сегодня. Наверное, месяца через два. Или три. Пусть будет нормальный медовый месяц, да?
— Откуда ты знаешь?! Тьфу, что я… как ты можешь знать?
— Знаю, — посмотрела она ему в глаза. — В себе-то я могу разбираться. Вика, да? Хорошее имя. Пусть будет Вика. Только никому ни слова! Особенно родителям!
— Ни слова, — согласился он. Елена вяжет шапочку. Похоже, ему — зимнюю. Павел вспомнил про конверт от Терехова. Сходил за ним, заглянул внутрь, присвистнул.
— Много? — поинтересовалась Елена, не поднимая взгляда — считала петли.
Павел написал на конверте число. Мама не любила, когда дома считали деньги вслух. Только на бумажке. Уж непонятно, кого или чего она опасалась, но…
— Вот, — показал он. Елена подняла взгляд и на миг потеряла дар речи.
— Так много… — прошептала она. — Такой крупный заказчик? Да?
— Да, — согласился Павел. — С понедельника становлюсь папой Карло — буду жить у верстака.
Она вскочила, отбросила вязание и бросилась к нему на шею.
— Ты мой лучший папа Карло! У тебя всё получится, я знаю! Ты станешь знаменитым!
— Да? — он прижимал её к себе, и плевать ему сейчас было и на конверт, и на славу, и даже на дерево вообще… прости, дерево, не сейчас, ладно? Он часто обращался к дереву, нет — к Дереву. Никому никогда не говорил, Павла и так считают малость тронутым.
— Да! Да, да, да! — она поцеловала его, прижалась всем телом. — М-м-м… — улыбнулась, запрокидывая голову. — У тебя есть ещё силы? Или мне кажется?
— Не кажется. Пойдём?
— Нет, здесь. Прямо здесь.
Павел проснулся и понял, что уже ночь.
Вот это был день… Они успели и погулять — Елена всегда гуляет, доходит до парка или леса, и приготовить ужин, и съесть его, и посмотреть комедию — дурацкая, хотя и не идиотская. Французская, кажется — Елена радовалась и веселилась, и Павел мало-помалу втянулся. Хотя комедии не очень любит. И было ещё вино, и вечер, и вкус её губ, и смех, и полумрак, и податливое тепло под ладонями…
Павел уселся. Один в постели. Елена сидит за столом и работает — рисует. Хорошо рисует, карандашами — хоть на выставку, такие картинки живые! Но стесняется, что ли. И вышивает. Для вышивок и рисует, а вот куда девает вышивки — он не знает.
Она оглянулась.
— Ой… тебе свет мешает, да? Я уйду в ту комнату.
— Нет, — он помотал головой. Усталость, с которой он проснулся, быстро куда-то девалась. Приходила бодрость. — Не спится?
— Ага, не спится, — она сняла обруч, помотала головой. Как красиво, какая она вся красивая… — Попробовала читать. Не могу, голова не тем занята, — она улыбнулась. — Вставать будешь? Рано ещё, два часа ночи. Воды тебе? Или чая?
— Тебя, — он сам не ожидал, что сможет сказать это. Она уселась на краешек кровати.
— Я думала, ты уже всё, — улыбнулась она. — Ты уверен? Я ведь так просто не отстану!
— Уверен, — Павел прикрыл глаза, голова начинала кружиться от ощущения её близости.
— Богатырь, — прошептала она снова, обняла его, вскочила. — Я сейчас! Только попробуй снова уснуть!
3
Он снова проснулся. Лампа выключена, часы слабо светятся. Половина шестого утра. Елена под боком, прижалась к нему, улыбается во сне. Он прижался к ней, поцеловал — легонько, чтобы не разбудить. И запах её кожи снова бросил в жар. И откуда столько сил?!
«Буди меня, как проснёшься», сказала она. «Или я тебя разбужу. И попробуй только отказаться!»
Они оба рассмеялись. Отказаться… они два с лишним года жили встречами — один, два раза в месяц. Он всё не мог решиться — ну тянуло, тянуло к Марии, и дело не только в постели. «Я для тебя только любовница?» — спросила Елена утром той ночи, в которую они впервые были близки. «Нет», ответил Павел, не раздумывая, и она поверила. А ведь её не обманешь, всё чувствует. Но не лезет в душу, как Мария, не вынуждает на откровенность. Просто слушает — сидит, вяжет или читает, или занимается хозяйством, и слушает. И само всё говорится.