Пламя
Шрифт:
Мать, напротив, была очень даже узнаваема. Невероятно красивая, наглядное доказательство того факта, что люди действительно пользовались выгодами выпавших им вторых шансов. Она выглядела здоровой, активной и счастливой.
– Мы разговариваем каждые несколько недель, – напомнил я. – Но никогда не общались в видеочате, поэтому выкладывай: в чем дело?
Бросив колледж и уехав из Шелберн-Фоллз два года назад, я возвращался домой всего лишь раз. Того визита хватило, чтобы понять: это было ошибкой. Я не
Так лучше. С глаз долой – из сердца вон. К тому же подобный принцип работал, ведь каждый раз, стоило мне услышать голос матери, получить имейл от брата или эсэмэску от кого-нибудь из домашних, я сразу думал о ней.
Тэйт.
Мама нагнулась ближе к камере: ее шоколадные волосы – такого же цвета, как мои, – рассыпались по плечам.
– У меня есть идея. Давай начнем сначала, – прощебетала она, после чего выпрямилась. – Привет, сын. – Мама улыбнулась. – Как у тебя дела? Я скучала. А ты?
Нервно усмехнувшись, я покачал головой и едва слышно произнес:
– Господи.
Помимо Тэйт, эта женщина знала меня лучше всех. Не потому, что мы много времени проводили вместе, как подобает матери и сыну, просто она прожила со мной достаточно долго, чтобы понять, насколько мне не нравится несущественная чепуха.
Светские беседы? Не мое.
Я плюхнулся в черное кожаное кресло с высокой спинкой и успокоил ее:
– Со мной все в порядке. Ты как?
Мама кивнула, и я заметил, что она буквально сияет от счастья.
– Вся в заботах. Дома много чего происходит этим летом.
– Ты в Шелберн-Фоллз? – спросил я. Она большую часть времени проводила со своим мужем в Чикаго, расположенном в часе езды от нашего родного городка. Почему мама вернулась?
– Вчера приехала. И останусь здесь до конца лета.
Заколебавшись на секунду, я отвел взгляд, не сомневаясь, что мама заметила. Когда вновь посмотрел на нее, она наблюдала за мной. И стал ждать неминуемой реакции.
Не получив от меня ответа, мама продолжила:
– Дальше следует та часть, где ты спрашиваешь, почему я останусь с Мэдоком и Фэллон, а не с моим мужем, Джаред!
Я отвел глаза, пытаясь изобразить безразличие. Ее муж раньше владел домом в Шелберн-Фоллз, который потом подарил Мэдоку на свадьбу. Они с Джейсоном по-прежнему останавливались там, когда наведывались в город. По какой-то причине мать решила, что меня это заинтересует.
Она пыталась одурачить меня, заинтриговать, чтобы спровоцировать на вопросы.
Может, я не хотел ничего знать. А может, хотел…
Все время моего отсутствия общение с братом давалось мне куда легче. Он знал, что лучше не допытываться; знал, что я сам подниму любую тему, которую хотел бы обсудить. Мама же всегда действовала словно бомба с часовым механизмом. И приходилось все время гадать, в какой момент она упомянет о доме.
Мама вернулась в Шелберн-Фоллз. Сейчас летние каникулы. Все соберутся там.
Все.
Вместо ответа я закатил глаза и откинулся на спинку стула, твердо решив не поощрять ее игр.
Она засмеялась. Я поднял взгляд.
– Я тебя люблю, – сменив тему, она хохотнула. – И рада, что твое презрение к пустой болтовне осталось непоколебимо.
– Да ну?
Мама вздернула подбородок, ее выразительные глаза буквально заискрились.
– Понимание того, что некоторые вещи никогда не меняются, утешает.
Я стиснул зубы, ожидая взрыва бомбы.
– Ага, я тоже тебя люблю, – произнес рассеянно, затем вздохнул. – Давай переходи к сути. Что случилось?
Она побарабанила пальцами по столу.
– Ты не был дома два года. Я хотела бы увидеться с тобой, только и всего.
Был. Однажды. Просто мать ничего не знала.
– И все? – уточнил я, не поверив своим ушам. – Если ты так по мне скучаешь, тащи свою задницу на самолет и лети ко мне в гости.
– Не могу.
Я прищурился.
– Почему?
– Вот почему. – Она встала, показав свой явно округлившийся из-за большого срока беременности живот.
У меня физиономия вытянулась и глаза на лоб полезли, пока я пытался сообразить, что, черт побери, происходит.
Офигеть.
Я чувствовал, как бешено пульсирует вена на шее, и молча смотрел на нее. Если провести линию от ее шеи к талии, получился бы лыжный трамплин… Это невозможно.
Беременна? Мама не могла забеременеть! Мне двадцать два года. А ей уже около сорока.
Не сводя с нее глаз, я проследил, как она, положив ладони на поясницу, медленно села обратно. Облизав свои высохшие губы, тяжело вздохнул.
– Мам, – я ни разу не моргнул, – это какая-то шутка?
Она посмотрела на меня сочувственно и пояснила:
– Боюсь, что нет. Через три недели должна родиться твоя сестра…
Сестра?
– И я хочу, чтобы все ее братья были рядом, когда это случится, – закончила мама.
Я отвел взгляд; кровь закипала в жилах.
Боже правый… черт, она действительно беременна!
Мама сказала «сестра».
Все ее братья.
– Значит, это девочка, – произнес я скорее для себя, чем для нее.
– Да.
Потерев шею, мысленно поблагодарил мать за немногословность и предоставленный шанс осмыслить услышанное. Я понятия не имел, как реагировать.