Планета Багровых Туч (Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.)
Шрифт:
Быков взглянул на Дауге, рассеянно перебиравшего шахматные фигурки, и ему стало стыдно. Достаточно того, что он стру сил тогда, перед стартом. Ведь самое страшное, что может произойти… Да почему что—нибудь вообще должно произойти?
– Новые шалости нашего возлюбленного пространства,- сказал, входя, Юрковский.- Как вам это нравится?
Совсем не нравится,- буркнул Дауге.- Перестань паясничать! Надоело… На Земле Краюхин с ума сойдет.
— Ну, за старика бояться нечего! Голова у него покрепче, чем у нас с тобой. Мне кажется, связь исчезла
— Фантазер!
– вздохнул Михаил Антонович.
— Видал?
– Юрковский указал на него пальцем.- Что ни пилот, то консерватор и скептик. Ничем их не проймешь. Даже фактами.
— Ну где ты видел, чтобы пустота не проводила радиоволн?
— До сегодняшнего дня - нигде. А Ляхов видел. И я сейчас вижу, достопочтенный скептик. Тебя даже фактами не проймешь.
— Видишь?
— Вижу.
— Шиш ты видишь, Владимир Сергеевич!
— Я вижу шиш?
– с подчеркнутой вежливостью спросил Юрковский.
— Ага.
Юрковский повернулся на каблуках и пошел из каюты. На пороге он остановился:
– Рекомендую всем присутствующим подняться к входу в рубку. Вам, возможно, удастся услышать кое—что интересное.
Крутиков досадливо поморщился и снова полез в буфет за вафлей. «Фантазер, фантазер»,- бормотал он.
Но Дауге промолчал, а Быков в глубине души чувствовал, что прав, вероятно, все же Юрковский. Они поднялись по трапу до раскрытой двери рубки и присоединились к Юрковскому, сидевшему на ступеньке.
Из рубки доносился монотонный голос Богдана:
– Земля, Земля… Вэ—шестнадцать, почему молчите? Земля, Земля… Я «Хиус». Вэ—шестнадцать, почему молчите? Даю настройку: раз, два, три, четыре, пять…
Наступило молчание. Дауге и Быков переглянулись. Юрковский задумчиво поглаживал подбородок. Послышались щелчки каких—то переключателей. Богдан со вздохом сказал:
— Ничего, Анатолий Борисович. Тихо, как в могиле.
— Попробуйте снова на длинных волнах.
— Слушаюсь.
После минутной паузы Спицын заговорил снова:
— Ну хорошо, положим, что—нибудь не в порядке с антеннами. Но ведь такую радиостанцию, как на Седьмом полигоне, можно принимать прямо на корпус. Да и что могло бы случиться с антеннами? Ничего не понимаю! Ведь ни звука, ни шороха… Конечно, Ляхов прав. Это все наша скорость… Земля! Земля! Вэ—шестнадцать, почему молчите? Я «Хиус». Даю настройку: раз, два, три…
— Может быть, Юрковский прав и мы действительно провалились в какую—нибудь четырехмерную яму?
– сказал Ермаков.
Юрковский гулко покашлял. Ермаков подошел к двери:
— Вы все здесь?
— Здесь, Анатолий Борисович. Сидим, ждем.
— Что вы думаете по поводу этого?
— Я уже сказал, что я думаю…- Юрковский пожал плечами.
— Может быть, может быть… Но от всех этих искривленных пространств очень попахивает
— Как угодно,- спокойно сказал Юрковский.- Мне это мистикой не кажется. Я думаю, легко убедиться, что это самая настоящая объективная реальность, данная нам в ощущениях.
— И еще как данная,- добавил Дауге. Ермаков помолчал.
— Где Михаил?
— В кают—компании, вафли лопает.
— Надо будет…
Радостный крик Богдана прервал Ермакова:
– Отвечают! Отвечают!
Все вскочили на ноги. Сухой, надтреснутый голос устало произнес:
– Я Вэ—шестнадцать. Я Вэ—шестнадцать. «Хиус», «Хиус», отвечайте. «Хиус», отвечайте. Я Вэ—шестнадцать. Даю настройку: раз, два, три, четыре. Три, два, один. «Хиус», отвечайте…
– Это Зайченко,- пробормотал Юрковский.
Богдан торопливо заговорил:
– Вэ—шестнадцать, слышу вас хорошо. Вэ—шестнадцать, я «Хиус», слышу вас хорошо. Почему так долго не отвечали?
Я Вэ—шестнадцать, я Вэ—шестнадцать,- не обращая, по— видимому, никакого внимания на ответ Богдана, продолжал Зайченко.- «Хиус», почему не отвечаете? Почему замолчали? «Хиус», отвечайте. Я Вэ—шестнадцать…
— Мы их слышим, они нас - нет,- сказал Дауге.- Час от часу не легче. Ну—ка…
— Я «Хиус», слышу хорошо,- упавшим голосом повторял Богдан.- Я «Хиус», слышу вас хорошо. Вэ—шестнадцать, я «Хиус»…
— Я Вэ—шестнадцать, я Вэ—шестнадцать. «Хиус», отвечайте…
Прошел час. Тем же монотонным, полным безнадежного ожидания голосом Седьмой полигон вызывал «Хиус». Так же монотонно и устало отвечал Богдан. Седьмой полигон не слышал его. Пространство доносило до «Хиуса» радиосигналы с Земли, но не пропускало его радиосигналы. Ермаков неустанно расхаживал по рубке. Юрковский сидел неподвижно с закрытыми глазами. Дауге барабанил по колену костяшками пальцев. Быков вздыхал и гладил ладонями колени. В рубку, посасывая пустую трубочку, прошел Крутиков.
– Я Вэ—шестнадцать. «Хиус», отвечайте…
Что—то зашуршало и затрещало в эфире. Новый, незнакомый голос ворвался в планетолет, задыхающийся и хриплый голос:
– Хильфе! Хильфе! Сэйв ауа соулз! На помосч! На помосч!
Тэйк ауа пеленгз!
Юрковский торопливо поднялся. Замер, остановившись как вкопанный, Ермаков. Дауге схватил Быкова за руку.
— Хильфе! Хильфе!
– надрывался незнакомец.- Ин ту- три ауаз ви ар дан… Баллонен… На помосч! Кончается…- Голос потонул в неистовом треске и взвизгивании.
— Что это?
– пробормотал Быков.
— Кто—то гибнет, просит помощи, Алексей…- одними губами прошептал Дауге.
— … Координатен… цвай ун цванциг… двадцать два… Задохнемся… Цум аллее…
— Спицын, на пеленгатор, живо!
– приказал Ермаков.
— Есть!..
— Ауа пеленгз… тэйк ауа пеленгз… Унзерен пеленген…
— Немедленно идти к нему!
– крикнул Юрковский.
— Вопрос - куда?
— Спицын, что у вас там?
После короткой паузы раздался изменившийся голос Спицына: