Планета бессмертных
Шрифт:
– Как это у вас, разведчиков, принято говорить? – спросил он. – Дядя ОТосподи рассказывал, что когда кто-то умирает во время исполнения своих обязанностей…
Фестина скривилась.
– Мы говорим: «Вот что значит расходный материал». Потому что остальные флотские всегда обращаются с нами, точно с туалетной бумагой.
Уклод посмотрел на нее – и покачал головой.
– Нет. У меня язык не повернется так сказать… о своей бабушке.
Он повернулся и уткнулся лицом в могучее тело Ладжоли.
Я ВПЕРВЫЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПОНИМАЮ, ЧТО ТАКОЕ СМЕРТЬ
Пока все это продолжалось, я не произнесла
Я не была знакома с Юлай, а то немногое, что слышала о ней, характеризовало ее… не слишком хорошо. Она была преступницей, возглавляющей семейство преступников.
И тем не менее…
Она мертва. Она умерла. Теперь эта женщина ничем не отличалась от трупов животных, которые можно найти в лесу: свежих трупов, облепленных мухами, и старых – высохших, сморщенных, словно корка хлеба.
Вот что я скажу вам по этому поводу: моя мать утверждала, что смерть – это благословение, дарованное лишь естественным созданиям. Кролики, белки, рыбы могут умереть, а мы, стеклянные люди, нет. Мы искусственные создания, и святые не пускают нас в загробную жизнь, потому что мы не достойны жизни после жизни. Наш народ проклят, его с презрением отвергает сама смерть… Так, по крайней мере, говорила мать.
Как выяснилось, она ошибалась. Моя сестра умерла, умерла навсегда. Может, на короткое время я умирала тоже… хотя это не считается, если кто-то вернет тебя к жизни.
Однако, впервые встретившись с Фестиной, я ужасно рассердилась, когда она заявила, что люди могут умирать. Я была уверена, что она просто важничает. Способность умирать казалась мне слишком удивительной, чтобы быть правдой, присущей лишь особенным людям.
Теперь, однако, я воспринимала все это иначе. «Звездная кусака» умерла. Бабушка Юлай умерла. Даже негодяи вроде адмирала Йорка и человека, который убил мою сестру, умерли. Только сейчас, здесь, в лазарете, глядя, как Уклод плачет, а Ладжоли утешает его, я впервые осознала, насколько в смерти нет ничего особенного и насколько она обычна. Смерть – не исключение, а правило: вездесущий яд, пропитывающий вселенную, и мы, на Мелаквине, были просто глупы, полагая, что смерть – благословенный дар, которого мы лишены.
На самом деле все очень просто. «Звездная кусака»: распотрошив себя, на огромной скорости врезалась в шадиллский корабль. Бабушка Юлай: с помощью какого-то непонятного устройства сожгли ее мозг. Моя сестра: в нее стреляли невидимым звуком, пока внутренности не развалились на части.
Что это сулит всем остальным?
Фестина способна умереть – в любой момент. Ее смерть может стать результатом как благородной жертвы, так и глупого невезенья. То же самое относится к Уклоду и Ладжоли. То же самое относится и ко мне – Поллисанд сказал, что я так же открыта для смерти, как и все остальные, и предостерег, что опасность приближается.
Я могу умереть. Любой может умереть. Доктор, призрачный человек, малышка «Звездная кусака» – они не долговечнее листьев на осеннем дереве; придет зима, и их втопчут в грязь.
Как люди могут выдерживать такое? Разве они не знают? Или просто не осознают? Почему они не кричат, понимая, что их жизни настанет конец?
Однако я тоже не закричала. У меня перехватило дыхание – когда я впервые по-настоящему поняла, что такое смерть.
НЕ
– С тобой все в порядке?
Лицо стоявшей рядом Фестины было полно тревоги.
– Нет, со мной не все в порядке, – прошептала я. – Со мной совсем не все в порядке.
– Что случилось?
Я взяла себя в руки и сказала ей правду:
– Все умирают.
– Да.
– Люди умирают.
– Да.
– Ты и я, Фестина… мы можем умереть.
– Мы умрем, Весло. Раньше или позже. Может, в следующее мгновение, а может, спустя годы; но умрем.
Я в упор посмотрела на нее. Может, сейчас моя подруга сочтет, что настало время обнять меня, успокоить, подбодрить? Ладжоли, утешая Уклода, заключила его в объятия, но Фестина лишь смотрела на меня – словно хотела, чтобы этот момент затянулся подольше, чтобы мысль о смерти впечаталась в мое сознание как можно глубже.
Я с трудом сдерживала слезы.
– Как ты можешь выдерживать такое? Почему не кричишь от ужаса?
– Потому что от крика не будет никакого толку. По большому счету ни от чего не будет никакого толку. Смерть все равно придет. – Блестящие зеленые глаза подруги неотрывно смотрели на меня. – И все же у нас есть выбор, Весло. Бывает смерть, которую не следует принимать. Если тромб закупорит мне мозг прямо здесь, прямо сейчас, с этим ничего не поделаешь, можно только сожалеть. Но умирать от той причины, которую можно было предотвратить, если бы я просто лучше продумывала свои действия… – Фестина яростно тряхнула головой. – У нас, разведчиков, есть поговорка: «Не умирай глупо». Она имеет двойной смысл: не умирай из-за собственной глупости и не умирай в состоянии глупости. Учись, узнавай все, что сможешь. Держи глаза раскрытыми. Будь наготове. Да, ты умрешь, но в последнее мгновение сможешь сказать себе, что не отказалась от борьбы.
– И однако, все умирают, – прошептала я.
– Да. Все умирают. – Она взглянула на плачущего Уклода. – Похоже, Весло, ты только сейчас осознала, что смертна. Да, все умирают раньше или позже… поэтому большинство людей стараются просто не думать об этом. Смерть для них как бы не существует, пока не подступит так близко, что игнорировать ее и дальше станет невозможно. Не поступай так, Весло. Помни о смерти. Никогда не забывай о смерти. – Фестина еще секунду смотрела мне в глаза, а потом с огорченным видом опустила взгляд. – Конечно, некоторые люди говорят, что нужно также помнить о жизни. Я над этим работаю. С переменным успехом.
Подруга наконец протянула ко мне руки, и я с благодарностью упала в ее объятия.
НАСУЩНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
За моей спиной послышался звук, который люди называют «вежливым покашливанием»… но, по-моему, это было совсем невежливо, поскольку заставило Фестину отпустить меня.
– Да? – спросила она.
Я обернулась и увидела доктора Хавела и призрачного человека Нимбуса, который сейчас больше всего напоминал туманный шар с хрупкой серебристой «Звездной кусакой» в центре. И не спрашивайте меня, каким образом шар удерживал малышку, потому что ответа я не знаю. Некоторые тайны настолько очаровывают сами по себе, что не стоит разбираться в их механизме.