Планета без имени

Панасенков Вадим

— Помню… — девушка вдруг пришла в себя и успокоилась. Подняв голову, я уже не видел той злобы, взгляд был ясным, как до этого. — … помню…

— И что же вы помните? — Облегченно вздохнул я, ну и день выдался.

— Я должна помогать людям! Да-да, вот в чем мой долг!

Вот и хорошо! Видимо, тот парень и эта девушка действительно сделали одно и то же преступление. Поэтому она оказались запертой на этой базе. Только девушка смогла заглушить в себе боль, забыв об этом. А парень только-только прибыл, и его душевная рана все еще жива. И тут я задумался: а должны ли медработники нести наказание за смерть больного? Тогда должен возникать и другой вопрос. Виновен ли Салага? Он ведь свернул с дороги, чем подверг пассажиров смертельной опасности. Так

что же? Что Салага, что эти двое не желали смерти, а всего лишь стали жертвой в сложившейся ситуации. Мда, сложный вопрос. Если брать во внимание мое мнение, то я в этом злого умысла не увидел. А вот бледнолицый Инженер, то здесь другое дело. Он с таким наслаждением описывал убийства, что меня едва не вырвало. Вот где прячется настоящий нелюдь! Вот кого должны изолировать, навсегда заперев за решеткой.

Последнее, что сделала медсестра. Это взяла кровь, и я вышел из медкабинета. Напоследок бросив взгляд на симпатичную девушку. Выглядела она мило. Может мне тогда показалось и она не превращать в мегеру. Может я сам себе все напридумывал. Игра разума, не более.

Глава 6:Камера

Как вспомню этот чертов медкабинет, так сразу в дрожь бросает. Ну уж нет, для меня это уже слишком! Едва не окочурился от страха на том кресле. Вряд ли мне бы захотелось вновь возвращаться. Не хочу и точка! Пытайте, если хотите, но не пойду! Здесь останусь, хоть волоком тащите! Единственное, чего мне действительно хотелось, так это упасть в мягкую постель и уснуть сладким сном. Да, это идея мне определенно нравится! Я осмотрелся. Практически все из новобранцев прошли через медкабинет, а значит, ждать осталось недолго. Ну что ж, тогда подождем. Я продолжал болтать с самим собой не просто так. Если остановлюсь, то головная боль вернется. Чтобы этого не произошло, нужно говорить, что еще делать.

Дверь, зашипев, разъехалась в стороны. Из медотсека вышел депутат и молча, ничего не говоря, присоединился к группе. Надменность из него сочилась из всех щелей! Его величество даже не удосужилось взглянуть в нашу сторону, он просто стоял и откатывал обратно рукава. Какой же он мерзкий! Наверное в сенате других и не держат. От этих мыслей мне стало грустно. Депутаты никогда не думали о людях, они жили в своем мире, мы в своем. Странно еще, что его сюда забросили. А не в элитную клетку с золотыми решетками, да чтоб с джакузи, с полуголыми девицами. Но здесь, к счастью или сожалению, никаких девиц нет. Вот и сердится!

Депутат встал рядом с Бывалым и незаметно подмигнул. Ну, ясно, уже успели спеться. Два сапога пара или нет, две стороны одной медали. Только одни, такие, как Депутат на воле, а другие в тюрьме. Бывалый кивнул головой и отвернулся. Рядом с уголовником стоял Амбал. После медкабинета он постоянно молчал и с его лица не сходила подлая ухмылка. А меня волновал лишь один вопрос: что же он такого сказал медсестре, что та покраснела? Полагаю, какую-нибудь похабщину, на большее этот житель трущоб не способен. Зверь, он и на любой планете остается зверем. Все человеческое для него чуждо. Я слишком пристально разглядывал нашего здоровяка, и в конце концов, громила это заметил. Неприятностей еще не хватало. Я быстро ретировался, отошел к противоположной стене и стал ждать.

Двери отворились, и к нам вышел Салага. Он же был последним. Далее охрана активизировалась, и нас погнали вперед. В этот момент я чувствовал себя скотом, только колокольчика не шее не хватает для полного образа. Рядом со мной ошивался Салага, он бросил в меня парой фраз. Я что-то ответил, не слишком заворачиваясь над смыслом.

Снова мы шагали по коридору. Сколько же их здесь? Десятки, сотни, тысячи? Длинные туннели, будто щупальца спрута, раскинулись на все стороны. Удивительно, но я заметил одну деталь: в первый раз мы шли по коридору целую вечность, а сейчас за тот же промежуток времени прошли его за считанные минуты, хотя, если прикинуть весь путь, то расстояние было одинаковым. Тогда что это получается? Ощущения реальности

меня обманывало! Или наваждение, или же это все влияние планеты. И время здесь идет неравномерно, то ускоряясь, то замедляясь, в зависимости от места? Планета будто бросила вызов всем законам физики и, наплевав на все устои, начала жить по своим канонам. Я теперь еще сильней хотел увидеть ее. А если… если нас так и не выпустят из базы. Запрут здесь без права выхода! Ну нет, мы же как-никак исследователи. А исследователи должны что делать? Правильно, они должны исследовать! А внутри консервной банки много не обследуешь. Почему-то мне в голову залезла медсестричка и тот канцелярский работник. А может они странные такие, что… что не постоянно находились в четырех стенах. Ведь за два года здесь действительно можно свихнуться.

Салага еще что-то сказал, но я не расслышал. Жаль парня, конечно, совсем еще молодой, зря с ним так. Очень зря…

Мы вышли на открытое место. Это что-то новое. Здесь уже не было тоннелей, узких коридоров и кабинетов, но были двери. Много-много дверей! Внизу вверху, по разные стороны. Мир тысячи дверей если хотите.

— Вот мы и дома. — Я повернул голову на голос. Уголовник улыбался. Видимо, он увидел в этом что-то до боли родное, домашнее.

Спросить бы, что он имел в виду, но я боялся лишний раз тревожить нашего любителя ушей, а с ушами расставаться не мне хотелось. Оставалось только молить всех Богов, чтобы нас не усадили в одну камеру.

И Боги меня услышали.

Вот военные подошли к камере, подозвали к себе троих: Депутата, Бывалого и Амбала. Депутат улыбнулся, мол, говоря: я все сделал, видишь, ты теперь доволен? Бывалый одобрительно кивнул головой, и эта троица скрылась внутри камеры. Ну а мы пошли дальше. Так вот что уголовник имел в виду под словом дом. Он же всю жизнь прожил в подобном месте. Он действительно дома. Ну а я привык к другим условиям! Назвать домом эти соты язык не поворачивался. Мой дом там, где Тереза… ах да… снова забыл… такое чувство, будто она все еще жива. А это кошмарный сон. Вот проснусь, а жена рядом посапывает. Я ее обниму осторожно, поцелую в щечку. А она… она мне скажет: Доброе утро, милый! Ну ты и соня, снова проспал. А я в ответ: Главное — ты рядом…

— Стоять!

Я не сразу понял, что произошло. Наша группа остановилась. Камер поблизости не было, тогда в чем причина остановки? Я вытянул шею, чтобы как следует рассмотреть передний план. Ага. Вот оно что! Посередине стоял странный человек в такой же, как и у меня, форме. Человек этот как-то странно горбатился и почему-то постоянно потирал ручонки, при этом что-то нечленораздельно мямлил. Мне стало интересно, и я прислушался.

— Ты снова здесь ошиваешься, Штопор! — Рявкнул один из впереди идущих охранников. — Ты как из камеры вышел?

Заключенный сильнее сгорбился. Странный он! Чем-то мне напомнил горбуна из одной известной оперы… название запамятовал.

— Я… мне бы… я. — Заикаясь, пробубнил он. — Я зверушку хотел покормить. Она у меня проголодалась. Очень сильно.

Охранник махнул рукой и проговорил:

— Возвращайся обратно в камеру!

— Но… но… — Штопор начал переминаться с ноги на ногу. — Вот нет у тебя сердца! Собачку не жалко? Не жалко? Умрет же с голоду. Нужно ее покормить! Обязательно!

Заключенный тыкал пальцами, указывая на что-то. Неужели у него есть своя зверушка. Не думал, что в тюрьме разрешается держать животных. Может, и мне разрешат завести. Я подошел ближе, и какое было разочарование, когда в указанном месте никого не оказалось.

— Умрет же без еды. — Продолжал юродивый. — Помрет же…

"Еще один полоумный", — подумал я, — "нет, там никого, лишь пустое место!"

Но заключенный упорно указывал рукой на пол и бормотал, бормотал, бормотал.

— Мне-мне, правда надо. Я же вернусь. Вы же знаете! Я всегда возвращаюсь.

— Черт бы побрал этих медвежатников! Все замки отмыкают, закрывай не закрывай. — Тяжело вздохнул охранник. — Ну, пойдем, отведу тебя в камеру.

Заключенного отвели. Ну а наша группа двинулась дальше.