Планета Инцефалон
Шрифт:
Я так вникал в эту цепь рассуждений, что порой меня обжигал такой взрыв боязни, от которого даже не помогало большое количество алкоголя. Пьянство доводило до скорбного переизбытка чувств, что сны, своими реалиями, вводили меня в ужас и тревожили всю степень воображения. Я представлял, как меня хоронят: сырая земля сыпется на меня, ударяя, комками слипшейся глины и я чувствую это сквозь крышку гроба, а тело пытается вырваться, но безуспешно. Затем возросло давление и стало настолько велико, что даже лопались глаза и под страхом вечного одиночества нервные узлы, так отдавались болью и выли, сводя судорогой. Онемевшее тело билось истерическими припадками в узком пространстве под нечеловеческие вопли, оглушая тишину и искажая тембр, врывались в темноту. Но голос я не слышал. И это длилось часами, днями, месяцами и годами, а душа, почему-то никуда не отходила. Она была здесь – под землёй, вместе с этим кошмаром, в гниющем, от сырого дерева, в холодном и одиноком пристанище, в которое меня поселили навечно. Со всех щелей лезли черви и другие подземные насекомые, они ползали вокруг, пытаясь проникнуть через рот или нос внутрь,
Пробуждаясь среди ночи от ужасных снов, вглядываясь вдаль темноты дрожащими глазами, в поту и разрозненностью мысли, понимал, в какое состояние я себя вогнал.
Потерявшись во времени и терзаясь от неопределённости, я запустил не только себя, но и, то само (уже убогое) жилище. Повсюду были разбросаны бутылки, прозябавшие от пустоты, а стол, залитый каким-то; то ли вином, то ли хулой, выглядел так уныло и безобразно, что крошки и остатки недоеденной пищи, нисколько не портили этот удручающий натюрморт. Запах угара и сигаретного дыма уже въелся в стены, терпящие весь этот воздух, насыщенный не только от токсинов, но и от негатива, который здесь скопился за столь протяжённое время. Грязь вперемежку с пылью виднелась то тут, то там. Короче, стыдно сказать, но факт перевешивал какие-либо доводы.
Этот вечер, ничем не отличался от остальных, своим затворничеством и отчуждённостью. Я очнулся в очередной раз из обычной, в своём состоянии, дневной похмельной сиесты (если «сиеста» – можно сказать подходящее слово в этом смысле). Запах был омерзительный, и мне пришлось открыть окно. На улице стало темнеть. Летний воздух приятной прохладой обдувал забытое и заброшенное запоями тело. Включил телевизор. Но, ничего интересного в нём не обнаружил, потому что меня перестала интересовать жизнь, которая находилась за границами моего, так сказать, «гроба». Тупо всматриваясь в экран, ничего не понимая, так как звук у телевизора отсутствовал, наслаждался тишиной. За окном, на улице, были слышны разговоры случайно заблудших прохожих. Иногда можно было услышать шум проезжающих машин и даже музыку, в стоящем доме, напротив. Раздражающие звуки соседей доносились из глубины: то где-то сбоку, то снизу, то вдруг резко сверху. Житейские голоса людей, живших рядом со мной, со временем приглушались, а потом возрастали с большей интенсивностью. Где-то на кухне капала вода из крана, и периодически возникало журчание канализации. Стемнело, и на чёрном небе появились звёзды. Мне показалось, что их стало больше, пока я был в забытье, но их было столько же, и они горели так же, как и неделю назад. По ту сторону моего убежища мир как-то стал чужим и непонятным, тяжело воспринимаемым в этом однообразии собственного заключения. А здесь, где я был сам с собой, не было никакой человеческой завести враждебного коварства и тем более предательства. Я жил в своём придуманном мире, где мог размышлять, о чём угодно, где мог делать то, что мне хочется. В этом мне никто не мешал. И абсолютно не хотелось возвращаться обратно к людям и не хотелось уходить от них. Я был на пороге, между настоящим и будущим.
Наперегонки со своими страхами, издеваясь над душой крамольными впечатлениями, мне опять пришлось налить в стакан водку. Прикурив сигарету и держа её между пальцами, этой же рукой взял очередную дозу спиртного, и небрежно опрокидывая, выпил. Занюхал полу-чёрствым куском хлеба, сел за стол, подпирая подбородок ладонью, и уставился в пустоту. Свет в комнате тускло разгонял тоску, а включённый телевизор мерцающим пятном освещал, светло-голубым оттенком потолок. Вдруг, неожиданно для меня, раздался стук в дверь. Осознав происходящее, я всё-таки поднялся и подошёл к двери. Сердце тяжело забилось в груди и, оценивая причину для волнения, всё же открывать, не спешил. Посмотрел в глазок – темнота. Раздался ещё один глухой стук, который явно напугал меня, своей конкретной близостью и неожиданностью. Пересилив смятение, дрожащими руками и небольшим замешательством я аккуратно отварил массивную входную дверь и высунулся наружу. На лестничной площадке загорелся свет. Пульсация возросла, и я чувствовал внутреннюю отдачу бьющегося сердца. За дверью никого не оказалось, к моему удивлению. Холодный сквозняк врывался в комнату и обдувал лицо. В коридоре было тихо и безучастно. Выругавшись и с недовольным видом, я громко захлопнул дверь и вернулся на прежнее место. Время подходило к полуночи, когда стук в дверь возобновился. Но открывать дверь я не решился. Ночные визиты всегда были для меня не самым приятным делом. К тому же я никого не ждал. В моём состоянии эти стуки показались, кошмаром среди ночи. Они врывались в мою, и без того уже ослабленную душу и сжирали, врезаясь адскими зубами в мысли, заполненные страхом и беспомощностью. Стуки не прекращались и сильно действовали на нервы. Я пытался пересилить жестокое волнение и начал ходить по комнате взад-вперёд, затыкая уши, чтобы не слышать этих невыносимых звуков. Стало трудно дышать. Всё тело горело, и я почувствовал, что жар, начал охватывать меня с ног до головы. И тёмные потоки испарения поднимались невидимым эфиром, тревожили и отнимали у организма всю жизненную силу. Ещё несколько минут, этого состязания с повелителем зла, и я сорвался бы в нервный шок. Эмоции возросли, мысли раскалывались на мелкие кусочки, и я напряг всё тело, зажмурив глаза, руками обхватил голову и хотел, было закричать.… Но стуки резко прекратились, и наступила тишина. В ушах шумело гулким и противным звоном. Дрожь беспорядочно раскачивала меня, из стороны в сторону и напряжение постепенно сползало. Я машинально посмотрел на часы и, к моему удивлению, увидел на них, как стрелки сомкнулись ровно на двенадцати. Мистическое число на циферблате часов не успокоило меня, а наоборот возбуждало эйфорическое состояние. Я стоял посередине комнаты, когда вдруг краем глаза увидел огромную тень. Она резко начала двигаться, переламываясь в углах, и необычно тёмным оттенком перескочила на потолок. Пятно увеличивалось в размерах и уже практически заполнило всю верхнюю часть вокруг меня, как вдруг, внезапно исчезло и, осветив ярким светом, ослепило меня на несколько секунд. В глазах засверкали разноцветные круги. Ноги подкосились, и я упал без сознания на пол.
Я пролежал в таком состоянии, по крайней мере, около часа. Очнувшись и оглядев по сторонам всю комнату, мне показалось, что обстановка вполне спокойная и поначалу не навевала никаких устрашающих мыслей. Экран телевизора мерцал голубым пятном, было тихо и размеренно, если не считать головной боли и ломки в костях. Когда я осознал о том, что произошло, неопределённость сознания стало тревожить меня. Если это острый психоз на почве длительного злоупотребления алкоголем, то все видения вполне объяснимы. А если это реальность, сопровождаемая мистификацией, то здесь дело обстоит в другом ракурсе. Одиночество и пьянство, может привести человека, склонного к неординарному складу ума, в уязвимое состояние, в котором находился я. И размышления о смерти только усугубило напряжение психики. А если это, в самом деле, приходила смерть в виде ухищрённой истины зла? Но мне, ничто не предвещало быть клиентом смертельного объятия, в силу того, что причины как таковой не было. Хотя ощущения были настолько реалистичны и в то же время расплывчаты в моём воображении, что правдоподобность повергала меня в ужас.
Проводя время в ожидании страха, я начал сходить с ума. Удушливый воздух превратился в атмосферное состояние и весь эфир, гнетущий запахами, медленно тлел вокруг. Волнение тревоги, за собственное ожесточение и переизбыток чувств, нахлынуло острой болью в висках, переходя постепенно к затылочной части головы, а потом разбрасывая волну болевых ощущений, уже на всю поверхность внутреннего напряжения. Но ночная эйфория резко начала притупляться и организм в борьбе со страхами был поражён тяжестью сонного расслабления, и я уснул в нелепой позе, уже не в силах, о чём-либо думать.
После этих ужасных событий, даже человек с железными нервами, вряд ли будет спать спокойно. А что говорить обо мне, у которого нервное напряжение было на пределе. Психика оказалась под воздействием страха и испытала неопровержимое искушение смерти. Или, что-то вроде этого.
У меня всегда сны были впечатлительными и виртуально-реалистичными. Даже друзья восхищались моими снами, когда я им рассказывал очередную историю, увиденную ночью. А после того, что случилось сегодня, будучи ещё бодрствующим, я не думаю, что сновидение меня может впечатлить о чём-то хорошем. Я услышал собственный крик. И когда открыл глаза, проснувшись от кошмара, среди ночи, звуки вопля, как эхо врезались в стены и отдавались по всей комнате. Я плюхнулся опять на подушку. Она была мокрая и неуютная. И стал разминать отлежавшую руку, с брезгливым недовольством вспоминая то, что мне приснилось. Я ощущал приход смерти всеми фибрами своего тела. Многообразны и странны пути, ведущие к ней. И начинал анализировать об этом мгновении, которое подхватывало меня невоодушевлённым потоком энергии, обнимая чёрными руками, с длинными безобразными пальцами и поднимая вверх, не замечая преград, уносила в быстром движении всё выше и выше. А потом резко опрокидывало и под собственным весом, моё тело неслось вниз. И перед соприкосновением с землёй она вдруг разверзлась, выпуская удушливую пыль и серо-жёлтый дым обжигал лицо и грудь. Я в свободном падении летел в бездну адского проклятия, не осознавая всего происходящего процесса, а мысли как бы отставали от меня, были где-то там далеко вместе с душой и вместе со смыслом, цепляясь за время и за стрелки часов.
Бой часового механизма остановился вместе со стуком сердца, хотя недавно, я даже не замечал, как сердечные мышцы, сокращаясь, перегоняли бушующие потоки крови. А сейчас всё остановилось, как секундная стрелка незаведенных часов: как двигатель, внезапно выключенной машины, как мим, играя роль мифологической ситуации.
«Владыка царства мёртвых Аид, вместе с женой Персефоной восседали на троне ада. Вход в это царство охранял треглавый пёс Цербер, у которого из пасти тянулась слюна, перемешанная с кровью. А рядом протекала река Лета. И души мёртвых, испив воды из реки, забывали свою прошлую жизнь».
Но мысли всё равно продолжали поиск парадокса, как спасти тело. Ведь я мог умереть отчего угодно. Если, к примеру, выйду на улицу, меня повсюду могут подстерегать ужасные во всём своём участии, непредсказуемые происшествия.
В гуще мрачного света, на большой скорости собьёт машина. И упадёт моё тело на обочину, под тень густого дерева, где, я буду лежать, разглядывая звёздное небо, и не смогу даже пошевелиться или позвать на помощь, потому что переломанные кости и многочисленные ушибы мне этого не дадут. И промокшего от тёплой крови, меня никто не заметит, а я буду медленно и мучительно умирать…
Улица кипит ночной невежественностью и люди, разгуливая в поисках развлечений в пьяном или наркотическом угаре, способствуют этому, оставляя в своих поступках жестокий цинизм. Убивая толпой одного заблудшего человека, за ранимое слово или горстку небольших денег или даже просто так, от дури, в состоянии глупейшего не уравновешивания, оставляя вариант, быть изрядно исключительным. Если не засадили нож под ребро, то сильные побои ногами и руками, а то и различными предметами смертоносной утвари, по всем частям тела, – отзовутся ужасной болью, после чего синяки на голове, на спине и практически на всей коже начнут опухать. И мне придётся умереть от разрыва селезёнки или кровоизлияния в мозг, в лучшем случае, на больничной койке…