Планета из золота
Шрифт:
Мы остановились перед металлопластиковой дверью, парень поднес руку к считывателю, и мы вошли.
Гул космопорта в этом коридоре был совершенно не слышен, только ровное гудение техники и чьи-то приглушенные голоса. Мы прошли за угол, таможенник постучал в одну из дверей, оттуда радостно крикнули, и я под подбадривающий кивок нажала на ручку.
– Разрешите? – не то чтобы я была офицером полиции, но какие-то понятия о субординации мне привили. – Я доктор Нейтан. Вы хотели меня видеть.
И я понятия не имею зачем.
Из кресла поднялся худощавый мужчина, кивнул другому мужчине, тот вскочил и принялся открывать металлопластиковый шкаф. Предчувствие заворочалось где-то в районе
У меня была куплена каюта первого класса, но я летала достаточно часто, чтобы не понимать – первый класс еще не значит комфорт, тем более на старом чартерном корабле. Сейчас мне всучат барахло, и я весь полет буду о него спотыкаться, и хорошо, если удастся его закрепить согласно требованиям транспортной безопасности.
– Я Ричард Монтенегро, начальник службы безопасности космопорта, – восторженно представился хозяин кабинета, и я мысленно взвыла. Что за черт! Все-таки они усмотрели нарушение закона в моей съемке того нахала. Но ладно, не смертельно, все равно вся лаборатория уже посмотрела на «флирт», можно удалять. – Вы летите на Эос, правильно?
Я кивнула. Постоянное уточнение меня не смущало, потому что Эос закрыта для любых посторонних посещений.
– Есть кое-что, – поморщился Монтенегро и подал знак мужчине, все еще копавшемуся в шкафу. – Пару недель назад это изъяли при посадке на борт чартера на Весторме… В общем, ничего странного, если учесть, что не везде есть современное оборудование, а не еле живое старье, и непонятно пока, какими путями это добралось до Весторма. Посмотрите.
Передо мной поставили самый обычный пластиковый кейс бежевого цвета. В таком же точно мне приносили выпавшие из строительного ковша чьи-нибудь останки, заботливо собранные приехавшими полицейскими криминалистами – на их месте могла быть я! Второй мужчина пояснил:
– Мы упаковали, как положено, вот, ждали оказии. Берт Шольц, заместитель начальника службы пограничного контроля.
Меня обложили со всех сторон людьми с авторитетом.
– Можете открыть? – попросила я, и Шольц с готовностью занялся замками на кейсе.
– Сперва проверили в лаборатории на Весторме, потом здесь, на Гайе, независимо, так что ошибки нет, все вывезено с Эос. Эксперты из Исторического музея тоже отметились, все данные я вам сейчас отправлю, ничего, представляющего музейную ценность, нет, но вот с вашей точки зрения… в смысле, для археологов, для антропологов…
– Для меня интерес представляют кости, – деревянным голосом озвучила я. – Я судебный антрополог.
– Понимаю, – протянул Шольц, а Монтенегро покивал. – В общем, мы ждали случая, чтобы это вернуть. Просто отвезете – даже не на Эос, а на Астру, там уже ждут это дерь… кхм, археологические находки. Передадите под электронную подпись прямо в таможенный контроль.
Я рассматривала самый обычный глиняный кувшин, коих в любом магазине предметов интерьера масса, разве что этот был, конечно, древний, но целый и даже запечатанный. Поставив кувшин на стол, я обнаглела и вытащила из пластиковой упаковочной трухи какие-то тупые осколки, металлическую лопатку непонятного назначения с узорами и страшную, как вся моя жизнь, глиняную куклу.
– Ничего, что это все в пластике? – с сомнением спросила я. – На Эос есть контейнеры для переработки?
– На Эос нет, разумеется, на Астре – да, там же полно туристов, – успокоил меня Монтенегро. – Они там в таможне сами все перепакуют.
Я стала укладывать артефакты обратно, потому что время поджимало, и хотя меня заверили, что без меня не улетят, нервировать экипаж не хотелось. Пассажиры – черт с ними, в конце-то концов.
– Как могли все это вывезти с такой планеты как Эос? – запоздало поразилась я, припомнив, что я читала. – Туда допускают строго по визе, даже мне пришлось ее получать.
– Если бы мы все это знали, – вздохнул Монтенегро, – я был бы не нужен на своем месте. Понятно, что по-хорошему надо бы отправить туда команду, но… Эос… – Он уселся, принялся печатать акт передачи, страдальчески вздохнул. – Вам там, конечно, ничего не грозит, вы будете находиться в Галактической миссии, но вас предупреждали, наверное, что выходить за пределы периметра не стоит?
– Угу, – откликнулась я, хотя знала прекрасно – мне придется выйти за пределы периметра. Конечно, не одной, со мной будет охрана миссии, потому что профессор, как предполагали, уже вышел… Или нет, или опасность на Эос преувеличена, археологи работали за пределами периметра вот уже лет пятнадцать, и никто из них не умер за все эти годы. Загадка. Скорее всего, у Монтенегро и Шольца неверная информация.
Шольц вызвал робота, тот принес кофе. Монтенегро подготовил акт передачи, мы его заверили, я попыталась запихать кейс в рюкзак, но не получилось, и я махнула рукой, попрощалась с обоими чиновниками и вышла. Голова у меня пухла, а динамик орал, вызывая мое имя.
– Черт! – застонала я, и все тот же таможенник, который привел меня сюда, растерянно развел руками. – Уже посадка закончена?
– Ничего страшного, – он улыбнулся. – Пойдем, я вас выведу прямиком к гейту. Вас пропустят, капитан предупрежден.
Служебные коридоры космопорта были гулкие, и даже мягкий вспененный пластик обуви издавал звук. Я вспомнила про артефакты, про упаковочный материал и подумала, что вот еще одно большое заблуждение прошлого. Сколько веков назад пластик считали проклятьем, пытались запретить, заменить, едва ли не насильно возвращали людей чуть ли не в средневековье – в начале двадцать второго века даже прекратили производство одноразовых шприцов, породив серьезную эпидемию чего-то там. Но производство пластика становилось все дешевле, вариантов изделий и вариантов самого материала – все больше, и все кончилось тем, что кто-то умный и находчивый плюнул и занялся способами переработки. Не так-то сложно это и оказалось, к тому же еще и недорого.
Мой провожатый открыл очередную дверь, и я увидела шевелящийся хвост очереди на посадку.
– Всего доброго, доктор Нейтан, и счастливого вам пути! – попрощался со мной таможенник и закрыл дверь. Я побрела к контролю – последнему, к счастью, кордону на пути к кораблю.
Посадка действительно завершалась, но, как это всегда бывает на чартерах, проблема начиналась с дисциплины пассажиров. У кого-то разбухала за время гуляния по «чистой зоне» ручная кладь, кто-то пытался протащить все шесть роботов-бэбиситтеров в салон, туристы скандалили, считая, что если они купили тур со скидкой, то им все обязаны по гроб жизни уже начиная с космопорта. С какой-то рьяной матерью восьмерых детей спорили два робота и один человек, за ними топтались несколько пассажиров, женщина средних лет с усталым лицом привалилась к стене. Заметив меня, она ухмыльнулась и опустила со лба на глаза темные очки. Теперь ухмыльнулась я – такой прибор стоил в несколько раз дороже чем книга, и дорогие не столько технологии, сколько аккумуляторы, а ведь пользоваться виар-визором ей в полете не разрешат. Богатых людей видно сразу, их все успело достать настолько, что они и не лезут никуда, а еще женщина напомнила мне мимикой и этим жестом с очками мою мать, и настроение мое резко упало.