Планета МИФ
Шрифт:
— Как же не моя? Вы у меня работника отвлекаете, голову ей заморочили… Вот я и решил посмотреть, стоит ли…
— И пришли к выводу, что не стоит?
— Нет, не стоит. — Он блеснул своей коронкой.
— Знаете, есть такая поговорка, насчет полработы.
— А-а… — Он смерил Берестова насмешливым взглядом, перешагнул через бревно, сел. — Слушай, поговорить надо!
— Говорите!
— Садись, чего стоишь. В ногах правды нет.
— Постою.
— Ну, как хочешь… — Он щёлкнул зажигалкой и прикурил, затягиваясь. — Слушай, уходил бы ты по добру отсюда!
— Что-то не понял…
— Чего ж тут не понять. Мало тебе гор вокруг? Иди в Хумсан, в Бричмуллу… Там знаешь виды какие!
— Мне и здесь хорошо.
— Тебе-то, может, и хорошо… Другим — не очень.
— Я мешаю вам чем-нибудь?
— Мешаешь. Голову ей задурил — вот что!
— Чем же это я «задурил ей голову», как вы выражаетесь?
— Болтовней своей. И этим… — Он презрительно кивнул в сторону полотна. — Думаешь, я не понимаю, зачем это тебе нужно? Нигде в мире такого лица не нашел, одно единственное нашел! Так вот что я тебе скажу — ничего тут у тебя не выйдет, понял? Напрасно стараешься, время тратишь, краски переводишь! Напрасно! Эту девку не такие, как ты, испытывали!
— А вы ей, простите, кто будете — муж, отец, брат?
— Не твое дело! Я за нее в ответе, понял? Так что выбрось из головы!
— Вообще-то говоря, следовало бы прекратить этот разговор… — тихо сказал Берестов. — Но я все-таки скажу… Меня действительно поразило ее лицо. Как художника, понимаете? Хотя, — он махнул рукой, — все равно не поймете!
— А может, пойму. Ты попробуй, скажи.
— Нет настроения… Но дело не в этом. Насколько я понимаю, не это вас волнует. Так вот, во всем, что касается остального, можете быть спокойны. Никаких дурных мыслей у меня нет и не было.
— Правду говоришь? — быстро спросил геолог. Не поворачивая головы, он пытливо глянул на Берестова.
— Абсолютную правду.
— Что ж, может, оно и так… Да только у нее мысли всякие появились.
— Откуда вы знаете?
— Чую. У меня на это дело чутье!
— Что ж теперь делать, — сказал Берестов. — Она живой человек. И, к счастью, мыслящий человек. Естественно, у нее и мысли могут быть разные… Кстати, вот о вас она все время говорит хорошо. Мы тут спорили с ней.
— Вон как! Значит, хорошо?!
— Да.
— Что-то не видно по ней.
— Это естественно, — сказал Берестов. — Чем больше будете нажимать, тем больше сопротивления встретите. Это уж характер такой.
— Верно. Тут ты прав. Я и сам так думаю.
— Ну, а если понимаете, чего ж себя так ведете?
— Черт его знает, тоже ведь характер! Понимаю, а ничего поделать с собой не могу! Все мне надо, чтоб только по-моему было. И во всем. Иначе покоя мне нет, изведусь. Сам себя съем!
— Так вы, значит, других едите, чтоб себя не съесть? Так, что ли?
— Бывает и так.
— Странный вы человек, — Берестов покачал головой. — Но хорошо, что сознаете это. Осознать — это почти преодолеть. Это уже — ничего…
Берестов ободряюще глянул на геолога.
— А ты, вроде, парень тоже ничего. Только, сам понимаешь, отпускать ее к тебе больше не буду. Ты уж не обижайся.
— Мне работу закончить надо, поймите.
— Приходи к нам. Там работай, пожалуйста.
— Послушайте, Сергей Романович, — он впервые назвал геолога по имени, — я не смогу там работать. Не смогу… Я прошу вас — не препятствуйте ей, пусть приходит. Даю вам слово — ничего не произойдет. Клянусь вам!
Геолог некоторое время изучающе вглядывался в Берестова.
— Понимаешь ты, какое дело… Очень боюсь я…
— Упустить ее боитесь?
— Не совсем так… За нее боюсь…
Геолог сидел, наклонив голову, набычив свою шею, и Берестову на какой-то момент даже стало жаль его.
— Послушайте, Сергей Романович, не мое это, в общем-то, дело, но раз уж пошел у нас такой разговор… Скажите, вот вы — начальник партии, человек опытный, сильный, в жизни повидали многое, да и старше ее вы намного… И вот вы пришли ко мне сюда, беспокоясь за ее судьбу… Я все это могу понять… Если бы я случайно не услышал вашего разговора с ней…
— Какой разговор?
— Когда вы бросили ей фонарик и пошли, ругаясь, в поселок. Не судьба ее вас волнует, и не любовь к ней вас ведет, а ущемлённое самолюбие. Вы, видите ли, получили отказ — вот ведь в чём дело!
— Не любовь, говоришь, — геолог шевельнулся, чуть скосил глаза в сторону Берестова. — А где ты ее видел — эту любовь? В романах, в кино? Сошёлся ты — вот тебе и любовь. А не сошёлся — так и нет любви. Вот и вся премудрость.
— Как просто! — сказал Берестов.
— А ты думал! Это вы — художники там разные, поэты — наворотили в своих картинах и стишках… А я вот тут, в жизни, все видел, да и сам на ощупь знаю… Так что называй как хочешь — суть одна.
— Дело не в названии, — согласился Берестов. — Но суть… Уж больно примитивно бы все толкуете. Ну, не сошёлся с этой, как вы выражаетесь, что же — другую нашел, и все?
— А ты думал! Только не было еще такого. И не будет.
— Боюсь, что на этот раз будет.
— А ты не бойся. Только не лезь в мои дела, не мешай.