Планета откровений
Шрифт:
Семён с удовольствием вспоминал о чудном видении, посетившим их на планете. Девушка была великолепна — как раз в его вкусе. Всё, что надо, было при ней, и даже ещё больше. И пусть это и был, скорее всего, навеянный инопланетным разумом мираж, всё равно было чертовски приятно на неё смотреть. Будь Семён художником, он бы обязательно её нарисовал, будь он поэтом — посвятил бы как минимум венок сонетов…. Но Семён был геологом. Конечно, ничто не мешает любому уважающему себя геологу быть вдобавок и художником, и поэтом — но здесь был не тот случай. Ему и проза-то давалась с трудом, книга по гляциологии иных миров до сих пор находилась в зачаточном состоянии. А уж про стихи можно было вообще молчать. Девушка, которой он однажды посвятил пару рифмованных строчек — назвать это стихами язык не поворачивался! — попросила его больше никогда так не делать. Ни при каких обстоятельствах! А друг детства, которому Семён потом показал
Недавно в столовой к нему подсел Пётр, и долго и муторно пытался что-то рассказать, что-то связанное как раз с тем самым чудным видением. Что-то Петра очень сильно мучило и беспокоило, Семён так и не понял до конца, что именно, но сочувственно кивал в нужные — или нет — моменты, а по завершении монолога, когда Пётр чуть не расплакался, уронив голову на руки, осторожно похлопал его по плечу. Вроде бы как тот разрывался между любовью к жене, ждущей его дома, и вожделением к той девушке-миражу. И ужасно страдал от этого. Семён порядком удивился, что у Петра есть жена, он, как и многие другие, считал, что они с Вацлавом любовники. Хотя, одно другому не мешает, а? Спрашивать было неудобно, хотя и любопытно, конечно. Но не настолько, чтобы попадать под статью о толерантности, поэтому этот вопрос так и остался незаданным, а Пётр ушёл, пряча от обедающего экипажа покрасневшие глаза….
Да, Семён тоже периодически думал о девушке-видении, но, как только в голову начинали приходить мысли: а не нужно ли ей чем-то помочь… а вот она там совсем одна, в джунглях, голая… — начинала страшно болеть голова. И он, пугаясь возможного приступа, сразу переключался на что-то другое, более спокойное. Медитировал, прочёл почти всю Старшую Эдду, с некоей долей стыда осознав, что Блот, которым он так удачно прикрылся, это не только вкусная еда и выпивка, но ещё и очень много всего другого. Не то, чтобы он во всё это действительно верил. Нет. Просто, как-никак, вера предков… Конечно, после нескольких веков освоения людьми космического пространства, стало понятно, что самая подходящая религия для всех этих чудовищных расстояний, иного разума и разнообразия форм жизни — это буддизм. Буддизм как нельзя лучше отвечал духу нового времени, расправившему межзвездные крылья над человечеством, но, при этом, так и не стал основной религией. Нет, на Земле и колониях царила толерантность и в этом вопросе — право каждого человека исповедовать любую подходящую ему религию свято выполнялось и поддерживалось. Но с буддизмом приключилась довольно странная история. Ходили слухи, что в начале космической эры почти все буддисты иммигрировали куда-то в глубины космоса, основав там колонию. Но связь с ними по каким-то причинам не поддерживалась, и было вообще не понятно, живы ли они там ещё, и был ли вообще этот исход, не являлся ли он просто выдумкой средств массовой информации. Самой популярной религией, к недоумению Семёна, да и многих других тоже, уже довольно много лет почему-то был культ Ктулху. От него явственно несло мистикой, и периодически в глобальной сети появлялись сообщения об очередном обнаруженном алтаре для человеческих жертв, хотя последователи этого культа яростно отрицали свою причастность к такого рода обрядам и ритуалам. Бррр. Нет уж, лучше Один со своим вороном, Хель и Ёрмунгад, чем эта страхолюдина, похожая на гибрид человека и осьминога — так, по крайней мере, изображали Ктулху его официальные почитатели. Или даже Летающий Макаронный Монстр, в которого, кстати говоря, верили тоже довольно много людей. А ещё лучше быть агностиком — верить во всё, что поддаётся логическому объяснению…. В принципе, Семён себя именно к агностикам-то и относил всю сознательную жизнь. Но Мьёльнир не снимал. Как память об отце, да и просто на всякий случай.
В библиотеке никого не было. Семён с облегчением вздохнул, и медленно пошёл вдоль стеллажа с книгами, выбирая, что бы ещё такого почитать. Возвращение домой откладывалось на неопределённый срок, и надо было как-то с пользой проводить это время. Старшая Эдда ждала своего часа в каюте, а здесь можно было окунуться в неповторимую атмосферу древних времён, когда книги были только на бумаге, и многим были доступны только библиотеках, подобных этой. Ощущать руками шероховатость материала, вдыхать запах натуральной целлюлозы… В древних библиотеках должен был быть ещё и устойчивый запах пыли и тления, но здесь, конечно же, такого позволить
Устроившись поудобнее, Семён с головой погрузился в мир приключений искалеченного паренька, изредка хмыкая, натыкаясь на откровенные несуразицы, связанные с космическими полётами. Но что взять с автора, жившего задолго до изобретения звёздного паруса?
Где-то часа через два дверь библиотеки открылась. Семён, оторвавшись от увлекательного сюжета — и почему не сняли фильм по этим книгам? — поднял голову и увидел Ефима, вошедшего с книгой почти такого же размера, что и вышеупомянутый русский классик эпохи депрессизма. Семён удивился. Ефим как-то не производил впечатление человека, читающего что-то, кроме технической документации и научных трудов. За удивлением пришла заинтересованность — что бы это могло быть? Детектив? Фантастика? Любовный, не к ночи будет помянут, роман? Даже раздражение от того, что выдернули из выдуманного мира, стихло.
— Привет, — кивнул он Ефиму.
Тот кивнул в ответ, остановившись напротив стеллажей в некотором замешательстве. Видно было, что он тут не частый гость.
— Что у тебя там? — решил сразу взять быка за рога Семён. — Сон в красном тереме?
— Что? — непонимающе посмотрел на него Ефим. — Нет, это книга.
— Я вижу, что книга, — сказал, внутренне ухмыльнувшись, Семён. — А какая?
— Толстая, — констатировал Ефим, взвесив том на ладони. — И интересная.
— Ого, ценная информация! — восхитился Семён. Ефим продолжал стоять и смотреть на стеллажи. Потом повернулся к Семёну, решившему подождать, пока он положит книгу, чтобы потом подобраться и посмотреть, что это было.
— Слушай, — сказал он. — А куда мне её положить?
— Ну, а откуда ты её взял? — спросил Семён.
— А я ее не здесь взял, — ответил Ефим. — Её Борис в диспетчерской оставил. Я её почитать взял, а теперь Борис говорит, что раз я её последний пользователь, то мне и на место возвращать.
— Ну, так и возвращай, в чём проблема?
— А где её место? — недоумённо посмотрел на него Ефим. — Тут нигде нет указателей… — И он показал на стеллажи, где книги стояли в некотором хаотичном беспорядке.
— Эх, брат, — сочувственно покачал головой Семён. — Мало того, что Борис тебя подставил, так он ещё и поиздеваться над тобой решил…
— Почему это — подставил? — спросил удивлённо Ефим.
— А потому, что нельзя книги отсюда выносить! — развёл руками Семён. — Запрещено правилами. Здесь можно читать, а если хочешь почитать в каюте, или ещё где — скачивай в планшет.
— Я не знал, — Ефим быстро положил книгу на стол, как будто она была заразной. — Но ведь это не я её взял?
— Ну, ты прямо как ребёнок, право слово! — улыбнулся Семён. — Незнание законов не освобождает от ответственности, между прочим! Я, не я… Главное здесь то, что именно ты был пойман с поличным на месте преступления! Ну-ка, дай сюда! — И он требовательно протянул руку ладонью вверх. Ефим безропотно отдал ему талмуд. Взглянув на обложку, Семён понял, что это один из самых лучших дней на корабле за весь этот полёт.
— Да ладно? — восторженно сказал он. — Муми-тролли? Серьёзно?
— Да, эта книга именно про них, — с невозмутимым видом подтвердил Ефим. — Кстати, я так и не понял, где именно на Земле они водятся… Или это не про Землю?
Семён почесал затылок.
— Ты знаешь, — сказал он. — Никогда не приходило в голову, откуда они. Может быть, потому, что они — выдумка?
— Как это?
— Ну, придуманные персонажи?
— Ты хочешь сказать, что их на самом деле не существует? — удивился Ефим. — А зачем тогда про них писать?
— Эээ… — Семён искренне озадачился. — Ну… Чтобы интересно было читать? Тебе вот было интересно, правильно?
— Да, — кивнул механик.
— Ну вот! Это своего рода фантастика, только описываются не придуманные технологии, а существа.
— Да? — снова удивился Ефим. — Сегодня прямо вечер открытий. Всё время считал, что все эти технологии, про которые пишут фантасты, просто никто ещё не сделал, ну, вроде как инструкция.
Семён немного обалдел от такого взгляда на фантастику, но не мог не согласиться, что рациональное зерно тут, безусловно, присутствует. История знает множество примеров, когда через много лет после написания какого-либо произведения те идеи, что были там использованы, находят своё применение в реальной жизни.