Планета отложенной смерти (сборник)
Шрифт:
Но недаром куаферы слывут лучшими в мире знатоками природы, способными кого угодно выследить и от кого угодно укрыться. Уго, как это ему и положено, назубок знал все древние и современные хитрости маскировки — вы могли пройти мимо него, стоящего столбом, а то и вообще медленно идущего вам навстречу, даже напевающего какой-нибудь фривольный мотивчик; вы могли бы даже заразиться от него этим мотивчиком и даже начать подпевать, но ни за что, если того ему не хотелось, не увидели бы его, ваш взгляд не задержался бы на нем, вы бы просто не обратили на него внимания, пусть даже в этот момент вам до зарезу нужен был бы именно он. Просто есть такая практика, довольно старая, говорят, что-то вроде гипноза.
Даже при всем своем искусстве Соленому Уго не без труда удалось дойти до кордона — той невидимой, но вполне реальной черте, за которую ни один мамут не переступит даже под страхом смерти. Несколько раз Уго чуть не попался; почти час добирался он до кордона, но добрался-таки наконец и сгинул в мощных папоротниках второй промежуточной флоры.
— Денечки мне предстоят! — вздохнул он, устраиваясь на привал и доставая из необъятных карманов загодя припасенную снедь. — Когда еще ребята дотумкают, где меня искать.
Все четырнадцать «стрекоз», оседлавших Соленого Уго, передавали в это время массу интересной информации о нем и окружающем его жутковатом мире. Садилось солнце, моросил дождь, ветер пробирал до костей, хотя был бесшумен и слаб. Совсем другими, чем на защищенной территории лагеря, были и солнце, и ветер, и дождь. Чужими. И не то чтобы пугающими, а так — просто чужими. Ощущений этих «стрекозы», конечно, не улавливали. Да и то, что сообщалось «стрекозами» дежурному интеллектору, на девяносто шесть процентов блокировалось в его памяти, никуда дальше не проходя.
Тело мамута нашли сразу же, ибо у Соленого Уго не осталось времени зарыть свой окопчик. Подавив естественный в таких случаях позыв тут же бежать и убивать кого ни попадя из куаферской братии, сжав до скрежета зубы, мамуты собрались вокруг обезглавленного тела Игоря П. и послали сказать Аугусто. К тому времени как Аугусто в сопровождении «родственниц» примчался на место, вокруг окопчика собрались чуть ли не все мамуты, не занятые поисками убийцы.
Большая часть мамутов, толпившихся вокруг тела Игоря П, молчала. От других доносились глухие ругательства. Потом кто-то забубнил что-то траурное. Аугусто расслышал только отдельные слова: «поднявший руку… твой светлый взгляд… сучий потрох… с изощренным изощрением изувера… где теперь твои глаза, друг?!!!.. мы никогда… ты был для нас… им не удастся… проклятых убийц… вырвем тысячу их предательских глаз, подлых, мерзавских, вонючих глаз…»
— Кого это там на речи потянуло? — спросил Аугусто. — Не время сейчас для речей…
Убийство Игоря П. чуть было не стоило жизни всей куаферской команде. Очень уж разозлился Аугусто — даже приближенные к нему мамуты не помнили такого сумасшедшего гнева. Лицо его побагровело, глаза выпучились и как бы чуток потрескались. Гнев его был особенно силен от того, что, в общем, бессилен был его гнев; ничего серьезного не мог предпринять Аугусто против куаферов, ибо на их работе строились сегодня все его планы о будущем процветании Ямайки и всей империи.
Но не тот был человек Аугусто, который легко соглашается с самым строгим «нельзя».
— Гексхузе оцепить! — давясь собственным голосом, приказал он. — Федера немедленно приволочь ко мне! Приволочь! Вы поняли? Приволочь!!!
Федер почти сразу узнал о происшествии. К нему примчался Опанаис, мальчишка монтажник и, задыхаясь от возбуждения, сообщил ему о том, что какого-то мамута нашли убитым.
— Этого, как его, Мрачного? — уточнил Федер.
— Нет, еще кого-то нашли! Другое какое-то имя называли.
Федер очень встревожился и отправился к Антону, бросив на середине отчаянный спор с микробщиками, которые из-за своей кропотливой работы были дальше других от проблем с мамутами. Обернувшись, Федер приказал:
— Всем нашим немедленно собраться в гексхузе. Чрезвычайная тревога!
В интеллекторной царила тишина.
— Еще одного мамута прикончили! — крикнул Федер с порога.
— Это… приятно, — рассеянным тоном прокомментировал Антон, с головой ушедший в увлекательные диалоги с двумя интеллекторами первого цикла. — Что?!
— Еще одного. Так. Немедленно проверь, кто из наших сейчас где, пусть твои «стрекозы» поработают. Только быстро! Сейчас здесь черт-те что начнется.
Антон, не задавая больше вопросов, приник к интеллектору.
Тревога между тем нарастала. Мимо гексхузе (интеллекторная была пристройкой к нему) промчались десяток встрепанных мамутов с оружием наизготовку. Один из них на секунду остановился и неразборчиво заорал, грозя в сторону гексхузе громадным кулаком. Злобно покосившись на окна куаферов, два мамута подхватили своего товарища под локти и утащили прочь.
Спустя несколько минут мамуты вернулись. Их было уже десятка три. Все они теперь были в шлемах, со скварками наизготовку, в наплечниках, которыми, правда, как было известно Федеру, никто из них толком пользоваться не умел.
— Ни в коем случае не ввязываться в драку! — приказал Федер куаферам, сосредоточенно застывшим в своих комнатах. — Пока есть возможность, ни в коем случае. Я улажу. Слышите, я улажу!
— Уладит он, как же! — сказал кто-то, но Федер предпочел не услышать.
— Федер, Федер! — позвал по мемо Антон. — Это Уго. Он…
— Глаза мамуту выколол?
— Ну да. Откуда ты…
— Все понятно. Око за око. Он здесь?
— Нет. Пробирается к западному кордону.
— Хоть здесь не подвел. Ладно. С ним потом. Выключай свою технику. Сейчас у нас будут гости. Слышите, куаферы? — воскликнул Федер, отключившись от мемо. — Сейчас у нас будут гости! Встречать вежливо. Мы ничего не знаем, ничего не замышляли, мы — слышите, что я вам говорю? — мы не одобряем поведения своего коллеги, совершившего зверское убийство. Мы сожалеем, что убийца успел покинуть лагерь. Мы — скажите, если спросят — будем его искать.