Планета приключений
Шрифт:
— А в чем же заключается, в конце концов, это «буйное поведение»?
— В грубой близости. Люди в игре дотрагивались друг до друга. Это же в высшей мере глупо!
Рейт очень осторожно подбирал слова.
— Может быть, это нормально — ну, как будто ты проголодаешься или еще как-то. Ты сама никогда не была «буйной»?
— Конечно же, нет.
— И ты даже никогда об этом не думала?
— От мыслей защититься нельзя никак.
— Разве не было такого молодого человека, с которым ты особенно хотела бы подружиться?
— Никогда!
Зэп-210 была
— Ну, теперь ты на поверхности и здесь совсем другие обстоятельства... А теперь тебе лучше поспать. Вполне возможно, что завтра все селение хоров устроит на нас охоту.
Наконец Рейт заснул. Один раз он проснулся и увидел, что голубая луна уже исчезла с неба, и вверху до самых звезд все было черным. Со стороны холмов до него донесся печальный вой ночного пса. Когда он снова закутывался в плащ, Зэп-210 полусонно прошептала:
— Я робею от вида неба.
Рейт плотно придвинулся к ней. Совершенно неосознанно он вытянул руку и погладил ее по голове, но волосы теперь были мягкими и густыми. Девушка вздохнула и расслабилась, что снова возбудило в Рейте неукротимый инстинкт защитника...
Ночь подошла к концу. На востоке появилось ржавое свечение, которое становилось все светлее и перешло в сиреневый, а затем в светло-желтый восход солнца. Пока Зэп-210 оставалась лежать, закутавшись в своем плаще, Рейт проверил содержимое изъятых у хоров кошельков. С радостью он обнаружил в них девяносто пять секвинов; это было больше, чем он рассчитывал найти. Он попробовал метать дротики — острые, как иглы, железные стрелы длиной двадцать сантиметров с кожаными рукоятками. Кинжал он засунул за пояс.
Они вскарабкались на склон гряды холмов и вскоре достигли гребня. За их спиной продолжала свой восход Карина 4269, освещая линию берега и давая возможность определить очертания второго болота с мелкими заводями и трясиной. Вдали виднелись силуэты такой же гряды холмов, как и та, на которой они стояли. Деревня хоров лежала в полутора километрах левее от склона холма. Почти под их ногами через заболоченную территорию к самому морю вели мостки — ненадежная конструкция из стоек, бревен и досок, дрожавшая под напряжением водного потока, омывавшего подножия холмов. К сухим деревянным столбам были привязаны шесть лодок — изогнутые к носу и корме, которые напоминали украшенную мачтой треску. Рейт посмотрел на поселение. Над несколькими железными крышами в воздухе клубился дым; это был единственный признак жизни. Он снова перевел взгляд на лодки.
— Под парусом идти намного легче, чем идти пешком, — объяснил Рейт своей спутнице. — И мне кажется, что вдоль берега дует попутный ветер.
Зэп-210 ошеломленно спросила:
— Плыть по такой огромной пустоте?
— Чем она пустее, тем лучше, — попытался успокоить ее Рейт. — Море не внушает мне опасений. Но вот люди, которые по нему плавают... Это же касается, естественно, и суши.
Он стал спускаться с холма. Зэп-210 карабкалась за ним. Они дошли до мостков и осторожно ступили на шаткую конструкцию. Где-то по близости раздался гневный пронзительный крик. Они увидели, как подросток со всех
Рейт побежал.
— Иди быстрее! У нас не так много времени.
Зэп-210 бежала за ним, тяжело дыша. Они быстро домчались до конца пирса.
— Мы не сможем убежать! Они будут преследовать нас на лодках.
— Нет, — возразил Рейт. — Я не думаю.
Он переводил взгляд с лодки на лодку и выбрал ту, которая, по его мнению, была самой крепкой и надежной. Перед деревней собралась возбужденная толпа. Двенадцать фигур бросились в сторону пирса, еще двенадцать следовали за ними.
— Прыгай в лодку, — скомандовал Рейт. — Подними парус. Еще не поздно. Поднимай парус!
— Я не знаю, как.
— Потяни за веревку, которая тянется вверх на мачту.
Зэп-210 осторожно спустилась в лодку и попыталась последовать указаниям Рейта. В это время Рейт пробежал вдоль пирса и обрезал привязи всех остальных лодок. Под влиянием течения, а также слабого ветра они стали удаляться от берега.
Рейт вернулся к лодке, где Зэп-210 с отчаянием пыталась справиться с парусом. Она собрала все силы, и ей удалось сдвинуть парус с реи. Рейт в последний раз обернулся на орущих обитателей деревни, затем прыгнул в лодку и оттолкнулся от причала.
Для того, чтобы раскрыть паруса или освободить рею времени не оставалось. Рейт схватил весла, вставил их в уключины и ускорил движение. Кричащие хоры взбежали на шаткий пирс. Там они остановились и метнули свои дротики. Железо взмыло высоко вверх и упало в воду в нескольких метрах от лодки. Это прибавило Рейту сил, и он приналег на весла, а затем поднял и парус. Рея свободно скользнула, и послышался скрип такелажа; серое полотнище наполнилось ветром, лодка легла на курс и легко поплыла по воде. Хоры молча стояли на пристани и смотрели вслед уплывающим от них лодкам.
Рейт держал курс прямо в открытое море. Зэп-210, съежившись, сидела в середине лодки. Наконец, она нерешительно произнесла:
— Умно ли так далеко удаляться от берега?
— Очень умно. Иначе хоры могли бы двигаться за нами вдоль берега и убить нас, как только мы бросили бы якорь.
— Я никогда раньше не видела такого огромного открытого пространства. Оно кажется мне ужасным из-за своей открытости.
— Несмотря ни на что, наши шансы сейчас лучше, чем вчера и в это же время. Ты хочешь есть?
— Да.
— Посмотри-ка, что у них есть в резервном запасе. Может быть, нам повезет.
Зэп-210 поднялась и подошла к маленькому шкафчику в носовой части. В нем между кусками канатов, предметов такелажа, запасных парусов и фонаря она нашла кувшин с водой, а также мешок, полный засушенных стручков растения паломников.
Когда берег превратился в размытую линию, Рейт направил лодку на северо-запад и поставил грубый парус по ветру.
Целый день ветер дул в попутном направлении. Рейт оставался на курсе, удаленном от берега на десять миль и находившемся вне поля зрения хоров. Вдали виднелись холмы, обозначавшие береговую линию; постепенно они становились все меньше, а затем и совсем исчезли.