Планета, с которой не возвращаются
Шрифт:
Теперь?
— Не знаю, — с огорчением сказал Лоренцен. — Может, стоит подождать, выиграть время, пока мы сможем застать капитана Гамильтона одного и поговорить с ним. Но, с другой стороны, нам могут и не дать такой возможности.
— Да. Может случиться все что угодно. Если кто-то — или что-то узнает, что мы знаем… Или, возможно, рорванцы решат не рисковать, не оставлять все на потом и уничтожат нас и лагерь, пока Гамильтон ничего не подозревает. — Гуммус-луджиль взглянул на передатчик, стоявший в углу. Сомневаюсь, чтобы можно было вести передачу отсюда.
— Ладно, — Лоренцен встал и взял в руки ружье. — Сейчас такое же подходящее время, как и любое другое. — В лагере были установлены робомониторы, которые автоматически записывали все сообщения их передатчика и в случае необходимости поднимали тревогу.
Астроном вновь выглянул в главный коридор. Ничего не двигалось тишина, гробовое молчание. Лишь гулкий стук сердца. Лоренцен задал себе вопрос, сумеют ли они выбраться из пещеры и вернуться незамеченными.
А если нет — все равно следовало рискнуть. Пот заливал его лицо, он не мог унять нервную дрожь, но работу все равно нужно было сделать. С этим было связано больше, чем просто овладение Троасом. Солнечная система, все человечество должно знать, кто здесь подлинный хозяин, иначе никогда в оставшиеся дни не будет Лоренцен знать мира.
Гуммус-луджиль надел на плечо лямку приемопередатчика и встал, хмурясь. В одной руке у него было ружье, за поясом — нож. Приготовления закончены, пора начинать.
Они вышли в коридор. Глаза их задержались на занавесе, закрывавшем вход в соседнее помещение. Там был Эвери. Хорошо было бы застать Торнтона и фон Остена одних, но они не могут рисковать разбудить человека или существо, называвшее себя Эдвардом Эвери.
Длинный ряд дверей; их тихие шаги, казалось, отдавались грохотом, они шли из центральной пещеры к выходу в молчаливой пустоте туннелей.
Из бокового туннеля вышел рорванец. Он держал мушкет и преграждал им дорогу. Желтые глаза сверкнули внезапной тревогой, он спросил:
— Куда вы идете?
Лоренцен вовремя удержал себя от ответа: предполагалось, что он не знает языка. Он улыбнулся, развел руками и подошел ближе. Ружье рорванца задрожало. Если они были неожиданными гостями… Наконец он принял решение и оттолкнул их назад.
— Конечно, — горько прошептал Гуммус-луджиль. — А завтра нам скажут, что это для нашего же блага, потому что тут много опасных хищников…
Подойдите к нему, Джон. Не угрожайте, а пытайтесь поспорить.
Лоренцен кивнул. Он приближался, пока мушкет почти не уперся ему в живот.
— Послушай, — терпеливо сказал он, — мы всего лишь хотим прогуляться.
Разве нельзя? Все, что нам нужно, это небольшая прогулка.
Охранник выкрикнул «Нет!» и попытался оттолкнуть его. Гуммус-луджиль оказался рядом с Лоренценом. Он схватил мушкет и потянул его в сторону.
Лоренцен тоже ухватился за мушкет, вдвоем они вырвали его у рорванца.
Турок выбросил вперед кулак. Последовал глухой стук, рорванец откинулся назад и упал. Гуммус-луджиль оседлал его, схватив за горло.
Через мгновение:
— Все в порядке. Оторвите полосы от его одежды, нужно его связать и заткнуть рот. Может, лучше убить этого ублюдка, но…
Через минуту они вновь быстро шли по туннелю. Шума было мало, тревоги никто не поднял. Но в любой момент пещера может ожить.
Перед ними появился выход из туннеля — сине-черная тьма и безжалостная яркость звезд Геркулеса. Они выбежали наружу, вокруг них деревья, над ними — небо, в отдалении послышался крик какого-то животного.
— Сюда, — подальше от пещеры — этот чертов часовой! Теперь ничего не поделаешь, нужно действовать. — Гуммус-луджиль присел на корточки над своим радиопередатчиком. Пальцы его пробегали по клеммам. — Должен прогреться — что мы будем делать после передачи?
— Не знаю. Попытаемся спрятаться где-нибудь. — Лоренцен пытался успокоить дыхание. Ему казалось, что биение его сердца слышно повсюду.
Панель передатчика осветилась, загорелся круглый глазок.
Гуммус-луджиль надел наушники и сделал несколько пробных ударов ключом.
— Нет, еще не нагрелся.
Началась тревога, послышался высокий скрежещущий звук, который пронзил Лоренцена, как мечом. Он отскочил назад, поднял ружье и глотнул воздуха.
— Боже, они нашли часового.
— Или где-то у них спрятан детектор, который поднял тревогу, как только мы начали передачу. — Гуммус-луджиль мрачно выругался.
Во входе в туннель показались гибкие фигуры, черные на светлом фоне.
Сквозь вой сирены пробился голос рорванца:
— Прекратите! Прекратите передачу по радио(?), или мы убьем вас!
Гуммус-луджиль начал передачу. Лоренцен побежал от него зигзагами между деревьев, гибкие ветви хватали его за ноги, он споткнулся, выругался и болезненно ушиб локоть о скрытую дверь. Но внимание врагов следовало отвлечь от радиопередатчика, Гуммус-луджиль должен прожить достаточно долго, чтобы передать сообщение. Лоренцен крикнул. Бояться было некогда.
Грянула дюжина мушкетов. Он слышал гневное жужжание свинца мимо своих ушей, несколько пуль ударило в ствол, за которым он прятался. Это был толстый ствол, на высоте полутора метров разделявшийся на две главные толстые ветви. Он пристроил ружье в развилке и установил переключатель автоматического огня. Рорванцы бежали к нему.
Его автомат заговорил короткими очередями, без предательских линий огня. Неопределенная масса бегущих теней раскололась. Он услышал болезненные крики, увидел, как они падают, и даже в этот момент почувствовал сожаление.
— Джугац, Аласву, Силиш, Менуша, Синарру, вы были хорошими товарищами. Вы были моими друзьями все-таки.
Рорванцы отступили — от рощи и от светлого пятна выхода из пещеры.
Они окружали рощу, но каждую секунду очереди останавливали их.
Заговорило что-то вроде пистолета-пулемета, посылая горячие белые трассы в темноту под деревьями. Итак, они пустили в ход свое настоящее оружие! Лоренцен отступил назад и ждал смерти!