Планета стеклянных дождей

Царева Юлия

Как и какими усилиями сфера была помещена в глубины планеты нас в известность не поставили. Может быть Текс о чем-то знал и помалкивал, да я не особенно интересовался. Нас вывели из криосна почти перед самым запуском станции в работу, дав лишь время на вхождение в норму.

С поверхностью Нору связывали несколько шахт, в том числе пусковая и та, по которой мы поднялись полюбоваться на жуткий восход звезды.

Наша рутина состояла в том, чтобы ежедневно запускать бурильщиков в недра планеты и, вычерпывая тонны твердой пустой породы, отыскивать "жилы"

опалита.

Я должен отсматривать найденные образцы на соответствие определенным требованиям, снабжать каждую партию подробным отчетом, причем он достигнет Земли быстрее, чем прилетит сам груз. После этого Текс, Сез и Сонара инициируют процесс очистки руды и погрузки ее в автоматическую капсулу. После полной загрузки Текс очень тщательно высчитывает траекторию запуска и погодные условия. Двигатель капсулы рассчитан так, чтобы преодолев притяжение Стекляшки отправиться в долгий путь к более "обитаемым" участкам галактики. Посылаемый ею сигнал, позволяет контролировать курс капсулы. Впрочем, в астронавигации я разбирался постольку поскольку. Общий курс при подготовке к экспедиции я сдал, но предпочитал думать, что у нас есть Текс, который знает об этом больше. За прошедшие три года мы отправили только две капсулы. О стоимости опалита в результате подобных манипуляций мы иногда шутили, собираясь за ужином в "кают-компании".

"Скорость обработки информации ИИ при использовании опалита позволит вывести искинов на абсолютно другой уровень," — уронила как-то Сонара. — А уровень затрат на проект и потерь в случае неудачи, уже просчитан Корпорацией."

Текс тогда метнул на нее такой взгляд, что она пожала плечами и умолкла.

"Да какая разница, когда нам башляют баснословные деньги? — ухмыльнулся Сез. — Не знаю как вы, а я назло не помру тут. И когда через пятнадцать лет за нами придет транспорт, они найдут постаревшего, но весьма энергичного в предвкушении безумных трат, Сеза!"

Воспоминание снова вызвало приступ злости.

…

Люк почти бесшумно сдвинулся.

— Я войду? — Вера стояла на пороге лаборатории. По своей привычке она чуть склонила голову набок, ожидая ответа. — Хоуп беспокоится.

— Спасибо ей за заботу, — пробурчал я, предложил Вере кресло и, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться, сказал громче. — Спасибо, Хоуп, я ценю твою заботу и соблюдение протокола.

— Рада стараться, Род, — тотчас отозвался искин. — Забота о команде одна из моих обязанностей согласно протоколам.

— Это только мне показалось, что я слышу иронию в ее голосе? — обратился я к Вере.

Она слегка улыбнулась. Вера нравилась мне, она была высокой, худой, с копной коротких рыжевато-седых кудряшек. У нее были веснушки, крупные, почти мужские руки и мягкая чуть грустная улыбка. Наверное хороший психолог и должен нравится.

Она покачала головой.

— Хочешь поговорить здесь или пойдем в "каморку"?

Так мы называли угол в кают-компании, где стоял неизвестно кем утвержденный полукруглый диван, весьма удобный для вечерних посиделок и разговоров по душам.

— Нет, тут тоже хорошо.

Куда бы мы не пошли, каждый наш шаг записывается. Нет-нет, я не жалуюсь. Я об этом знал. То что не имею права на личную жизнь.

— Тебя это беспокоит? Или то, что Сон не замечает тебя?

— Ого! Не слишком ли прямо для коварного мозгоправа?

— Меня, как и Хоуп, не может не тревожить психологическое состояние команды. Твоя подавленность отрицательно повлияет на результаты работы. Ты нормально спишь?

Я пожал плечами.

— Хоуп, данные биопоказателей Рода за период с последнего теста.

Хоуп послушно вывела графики, повисшие серебристой дымкой во все еще затененной комнате.

— Не говори, что ты не смотрела этого до того как прийти.

— Конечно смотрела, — спокойно ответила Вера. — Я хочу показать тебе. Режим сна нарушен, дыхание неровное, пульс учащенный. Тебе что-то снится. Днем общее снижение тонуса мышц, концентрации, аппетита. Когда последний раз ты посещал тренажерный блок? Хоуп…

Графики сменились изображением моей кельи. Я смотрел на себя, как я ворочаюсь, потом вскакиваю с узкой койки, плетусь в гигиенический угол, умываюсь и долго смотрю в зеркало на свое отражение, потом отшатываюсь, опять тру лицо и всматриваюсь в отражение.

— Просто дурной сон. Всем снятся дурные сны, Вера.

Она снова покачала головой.

— Не почти же каждую ночь, Роди. Плюс ненормированный расход воды.

Ее слова о воде на мгновение пристыдили меня. Пожалуй, тут это был самый ценный ресурс после кислорода. Резервуары подлежали обязательной и тщательной проверке каждый день. Там, где можно было обойтись без воды, конструкторы запланировали другие технические жидкости, драгоценная влага в основном уходила на нужды членов команды. Естественно, что отработавшая вода пропускалась через фильтры и рециркулятор, возвращаясь в систему, но ее все равно следовало беречь.

Вера остановила и приблизила изображение моего перекошенного лица.

— Что ты видел в зеркале?

— Я не помню. Что-то показалось.

— Хорошо, не говори сейчас. Но так нельзя, Род. Зайди в медблок, я дам тебе кое-что, нормализующее сон.

— Я и так в норме, Вера.

— Род, — ее тон заставил меня посмотреть на женщину внимательнее. Она поднесла руку ко лбу и потерла брови, но мне показалось, нет, я точно видел, что она подмигнула мне из-под ладони. — Я тебе как врач настоятельно советую. Зайди.

Я медленно кивнул.

— Ну вот и хорошо. Спасибо, Хоуп, — сказала Вера громче и улыбнулась, — ты просто чудо.

— Рада быть полезной, доктор Найт.

…

Поразмыслить над странной настойчивостью Веры и ее гримасой я не успел. Искин сообщил, что новые образцы прошли антирадобработку и готовы к дальнейшим манипуляциям. До самого вечера я провозился с ними.

По большому счету никаких утра-вечера тут не было. Но для удобства мы жили и работали по стандартному времени, чтобы "большому начальству" было легче сопоставлять наши даты и данные с принятым календарём.