Планета стеклянных дождей
Шрифт:
Величавые крисалисы, живые корабли, предназначались для неспешного изучения Бесконечности, в которой, казалось, не было никого кроме нас, талланов. Сияющие звенящие миры в свете двойной звезды… Больше их нет.
Груманиты пришли внезапно, их тёмные, не отражающие света корабли, обтекаемые, почти невидимые на фоне Небесной Бесконечности возникли на краю нашей звездной системы. Мыслящие машины, без чувств, без стремлений, послушные своим невообразимым хозяевам принесли смерть и разрушение планетам Талланы. Их цели были не ясны, они не вступали в переговоры,
Искры — великое чудо, то, что даёт талланам жизнь, то, что остаётся после распада, хранилище запечатленной памяти, где хранились образы и эмоции, красота и мудрость. То, что я сумел собрать в свой крисалис после того, как мы поняли, ценой многих жизней, что груманиты методично уничтожают планету за планетой, но перед этим убивают всех, чтобы забрать наши искры. А если не могут, то в холодной ярости разрывают планету на части. Почему они выбрали Таллану?
У нас оставались два пути, растратить всю оставшуюся энергию на бесполезное сопротивление или бежать. Я, Скользящий Сквозь, навигатор крисалиса, выбрал второе. Мои энергоны, мои компенсирующие заместители, выдохлись. Они лежали в своих саркофагах, еле мерцая. Я остался один. Остальные талланы на борту как ни желали помочь, не могли. У нас не было времени настраивать их нервную систему на резонансные частоты крисалиса. Они все и так много отдавали вспомогательным системам, особенно хранилищу искр, не давая им погаснуть. И этот, уже почти такой же тёмный как корабли груманитов, ковчег причинял мне физическую боль. Они гасли, гасли один за одним, сами становясь содержимым хранилища.
Я гнал крисалис на последних запасах аккумулированной незадолго до обнаружения погони энергии. Я снизил подачу до минимума во все отсеки, направив все на двигатели, не думая о том, что отдавая себя кораблю, сам могу погаснуть.
…
Синий шар планеты становился ближе и ближе. Крисалис в экстренном порядке анализировал данные, но я уже не верил. Соединенный с ним, я сразу видел, что при определенной модификации она бы могла нам подойти, хотя бы как временное пристанище, как укрытие от теней закрывающих своими силуэтами звезды. И тени были уже близко, слишком близко, чтобы мы могли что-то предпринять.
Противник, упустив возможность прижать нас к звезде, очевидно опасаясь быть тоже притянутым, теперь делал то же самое близ синей планеты. Их было трое, никаких шансов. Прости Тиила, я не смог… Не смог… Мы погаснем так же как звезды и более никто во всей Небесной Бесконечности не узнает о талланах, никогда не более не встречать нам вибрации солнечных лучей, проходящих сквозь грани, не видеть сияния разноцветных садов… Или… Безумие и отчаяние владели мной. Я должен быть сильным и я буду, сестра моя.
Стены крисалиса вибрировали, я призвал всех и объяснил им план. Безумный план. Но ни один из талланов не оказался. Тёмные охотники окружали нас, а я отдавал последние команды. Всё должно произойти одномоментно. Мы подпустим их совсем близко…
Я почувствовал как сотни разнородных
Последнее, что я ощутил, это как саркофаг выдрало из постамента и понесло куда-то в сторону, неожиданно устройнившийся импульс срезонировал во мне, а после мой крисалис вспыхнул и взорвался как звезда.
…
Сияющие как звёзды обломки летели в разные стороны, тараня громады обтекаемых крейсеров груманитов. Часть из них попала в поле притяжения планеты. Как раненые чёрные акулы, крейсеры спешно разворачивались, уходя с линии поражения острыми осколками, на которые распался кристаллический корабль талланов.
Капсулы с искрами летели к планете, хранимые оболочкой из особо прочного минерала, отправленные последней командой Скользящего Сквозь. А в беспредельное пространство Бесконечности уже летел сигнал о помощи. О надежде на помощь.
***
Ощущение падения и распада длилось вечно. Сияние жгло сквозь закрытые веки, я чувствовал, что оно проходит через меня и тело отвечает тонким высоким звуком, усиливающим вибрацию. Сияние становилось нестерпимым.
— Род! Род! Роди, черти тебя раздери!
Сез тряс меня за плечо и подсветка его браслета била меня по глазам.
— Убери фонарик, свихнулся что ли?
Я закрылся рукой от слепящего луча, но Сез не подумал извиниться. — Да проснись ты, тюфяк! Быстрее!
— Сейчас тюфяк засветит тебе в глаз, — проворчал я, и глупый каламбур заставил меня хрипло рассмеяться. — Который час? И кто тебя вообще сюда пустил? Хоуп…
— В связи с чрезвычайными обстоятельствами, я посчитала нужным открыть двери. Вы нужны в лаборатории, доктор Мус.
— Хватит трепаться с железкой, — грубо вмешался Сез. — Шевелись, Род!
В лаборатории уже были Текс и Сонара. И если первый выглядел собранно и серьёзно, то у девушки, казалось, едва хватает сил, чтобы оставаться на месте. Увидев нас, она немного расслабилась и перебралась ближе к Сезу.
— Что-то вы не слишком торопились, — буркнул полковник.
Я оглядел приборы и помещение в целом. Всё было на своих местах.
— Прости, Текс, я не понимаю…
— Не понимает он! — опять встрял Сез. — Чья лаба? Тут чертовщина какая-то творится!
— Сез. Заткнись, — спокойно приказал Текс. — Хоуп, запись наблюдения.
Лаборатория была темна, если не считать разноцветных датчиков анализаторов. Внезапно из одного начал пробиваться свет. Он становился всё ярче и я почти услышал тонкий звон. Данные на мониторах превратились в сплошную кашу символов.
Я протянул руку к голопроекции, как будто мог потрогать ее.
— Мерцание…
— Что? Что ты сказал? — переспросил Текс.
— А? Нет, ничего, — я подошёл к прозрачной стене, отделяющей нас от испытательного стенда. — Радиационный фон?