Планета в косметичке
Шрифт:
Красное море маме очень понравилось. Она даже вспомнила, что когда-то состояла в студенческой сборной по плаванию и заплыла за буйки. Не понравилось ей только то, что на пляже официанты разносят ледяное пиво и настойчиво предлагают его отдыхающим. «Во-первых, от холодного на жаре может заболеть горло, — строго сказала мама, — а во-вторых, это просто вульгарно — навязывать дамам пиво!» Она сделала бармену выговор — и разносчики пива стали честно обходить нас стороной. А жаль, ведь пиво тоже входит во «все включено».
Вечером
— А какое у вас образование, молодой человек? — светски осведомлялась мама на английском, который, как выяснилось, недурно помнила. — Где вы постигали азы своего мастерства?
— Yes, mam! Snake, mam! I’am Usuf, mam! (Да, мэм! Змея, мэм! Я — Юсуф, мэм!) — бедный фокусник, как попугай, повторял все три известных ему английских слова. У Юсуфа явно не было никакого образования, но он не хотел расстраивать мою маму.
Апофеозом вечеринки стала сцена, когда моя мама узнала, что самая экзотическая и сексапильная из всех исполнительниц танца живота — родом из подмосковных Мытищ. Эта дива как раз отплясывала на столе, и захмелевшие туристы в восторге пихали ей в трусики египетские фунты большого достоинства, когда моя мама громко спросила по-русски:
— Интересно, а как в арабских семьях относятся к тому, что дочь занимается вот этим?
И тут неожиданно «гаремная красавица», не прекращая одновременно вращать бедрами, трясти животом и бить в бубен, также громко и на чистейшем русском ответила со своего стола:
— Не знаю, как в арабских, а у нас в Мытищах очень хорошо относятся. Лишь бы денег присылала и жилплощадь не занимала.
Уже в отеле, перед тем как уснуть, мама долго причитала на тему «до чего довели молодежь» и «куда катится Россия, когда наша молодая смена собирает в трусы египетские фунты». Под конец она даже всплакнула. Решено: больше не буду водить ее по местным злачным местам. А то еще одной русской девушки, попавшей в арабское рабство, она просто не переживет.
Ночь вторая
В баре отеля грохочет дискотека. До меня доносятся взрывы хохота и обрывки разноязычных фраз. «Спорю на двойной виски, что искупаюсь голой!» — кричит кто-то из наших соотечественниц. В ответ слышатся одобрительные арабские возгласы. А я снова пишу, под боком у спящей мамы.
С утра мама перебирала свою походную аптечку. У меня было ощущение, что мобилизовался санбат! Чего она только не приперла с собой: помимо традиционных йода, зеленки, марганцовки, перекиси водорода, бинтов и пластырей, имелась целая куча разнообразных пилюль от поноса, головы, укачивания и аллергии. Но больше всего меня удивил гигантский тюбик с какой-то вонючей мазью зеленого цвета.
— А это еще что?
— Это противовоспалительное средство на случай встречи с морскими ежами! — гордо ответила мама.
Но, несмотря на свою полную готовность к атаке морских гадов, идти на пляж мама категорически отказалась. «Ультрафиолет надо принимать дозированно, а то может быть солнечный удар», — заявила она тоном, не терпящим возражений. «Ну да, это если ты приехала в санаторий на двадцать четыре дня по профсоюзной путевке», — проворчала я себе под нос. К счастью, она не расслышала.
Мы отправились кататься на подводной лодке. «О, настоящий батискаф!» — восхищалась мама, разглядывая пришвартованную у городской пристани прогулочную подлодку. Когда мы, в компании с другими туристами, погрузились в морские пучины, мама ненадолго притихла. Какое-то время она молча любовалась через стекло на резвящихся вокруг обитателей глубин, а потом изрекла:
— Рыбы умнее нас. Они ни на что не обращают внимания. Вот звери бы сразу попрятались, учуяв чужака, а этим все равно, даже в окна заглядывают…
Словно услышав ее слова, какая-то зубастая жирная рыбина подплыла прямо к нашему иллюминатору и недобро уставилась на нас круглым оранжевым глазом. Мне она почему-то напомнила мою свекровь, и у меня испортилось настроение.
— И вовсе не похожа! — сердито сказала мама, хотя я своих ассоциаций не озвучивала. Но, видимо, на то она и мама, чтобы «сканировать» все мысли своего ребенка. А может, просто и ей рыбина кого-то напомнила. — Так нельзя, деточка! Она неплохая женщина, просто у нее тяжелый характер, — добавила мама, и в голосе ее было сочувствие.
На выходе из батискафа нам с мамой вручили памятные «сертификаты подводников» и наши снимки, сделанные фотографом во время погружения. Мы решили, что эти сувениры входят в стоимость экскурсии, и, любезно поблагодарив, направились к автобусу. За нами тут же последовал молодой египтянин из экипажа лодки.
— Посмотри, как этот мальчик удивительно похож на Мишеньку, с которым ты встречалась в девятом классе! — умилилась мама, обернувшись. — Такой был хороший мальчик! Помню, помогал мне вешать шторы…
«Мальчик» тем временем гнусно кривлялся и, судя по выражению лица, отпускал какие-то арабские сальности. Из всех его речей я уловила только слово «бакшиш» — мзда. Наверное, он хотел получить его за наши фотки и сувенирные дипломы. Но мама слова «бакшиш» не знала и потому продолжала:
— Смотри, милая, он, наверное, хочет познакомиться! Ты бы хоть обернулась, улыбнулась…
Ага, то есть в 15 лет мне нельзя было заигрывать с прибалтийскими мальчишками, а в 35 и с арабскими дядьками — уже можно?