Планы на осень
Шрифт:
Потому что надо ограничивать себя в добрых делах. Спугнул бы — и все. Камень в окно бросил, пожар бы устроил там…
«Но вызванного беса зачем было в Анну Викторовну запечатывать?..» — сочувственным тоном будет спрашивать следователь, подталкивая ко мне заботливо оформленное кем-то чистосердечное признание, которое теперь нужно переписать от руки…
«А иначе бы она умерла», — игнорировал я бумагу. — «Крайняя необходимость».
«Кто-то может это подтвердить?..» — вновь начал ленивую дуэль человек на том конце
Да никто не может.
Еще в «чистосердечном» было что-то про пять трупов, трое из которых оказались государственными чиновниками. Следователь настаивал, что их тоже — я. И ритуал этот — я. Все — я, начиная с убийства Кеннеди.
— Хватит. — Сказал я сам себе строго, возвращая в реальность и чувствуя, что еще немного, и стану себя жалеть, решать — правильно ли сделал или нет.
Все давно решено. Еще на том заборе, за секунду до того, как я таким же черным ножом резанул себе левую ладонь, и в собранную пальцами горсть набралась кровь.
Я успел дать бесу жертву раньше, чем мужик в черном. Не важно, что стоял я в этот момент не в центре круга — призванный уже прорвался.
Потом бес порвал пятерых неудачников, упустивших контроль за ритуалом. Потом его нужно было куда-то деть. А на полу лежала Анна Викторовна, до которой неудачник-предводитель все-таки успел добраться со своим ножом. И она умирала.
— Хватит! — Рявкнул я на себя.
Мимо шедший мужчина удивленно обернулся, а я ускорил шаг.
Надо будет пошить капюшон…
Глава 3
Можно ли гадать по приправе, всплывшей на поверхность свежезаваренного доширака?
— Миха, ты домой не собираешься? — Прямо спросили меня.
Наверное, расположение специй говорило о дальней дороге. Надо будет запомнить сочетание.
Правда, гораздо более верной приметой было то, что минутой ранее Леху попросила подойти жена на пару слов. Телевизор они сделали громче — в их небольшой квартирке сложно уединиться для приватной беседы. С кухни, которую я оккупировал, разговор было не слышно.
Супруга осталась наедине с телевизором, а накрученный женой парень отправился по-мужски решать проблему с припозднившимся гостем.
А я ведь пришел с тортиком — и мне были рады… Ну, часов пять назад…
Все дело в том, что номер, данный мне Анной Викторовной, не отвечал. И номер самой Анны Викторовны молчал не менее загадочно. Вечерело.
— Не берут трубку. — Показательно поднял я одолженный у Алексея телефон экраном вверх.
— Миха, ты прости, но иногда не берут трубку, потому что не хотят говорить.
— Это хозяйка квартиры. Мне с адресом телефон дали. Велели заранее позвонить.
Звонить заранее — весьма разумно, потому что альтернатива — звонить в дверь из холодного коридора. Или — в домофон, с еще более холодной улицы.
— Значит, кинули. — Пожал он плечами.
— Угу, — задумчиво побарабанил я пальцами по столу. — Я доем? — Показал на свежезаваренный доширак.
— Доедай, — грустно вздохнув и покосившись на стену, за которой шумел телевизор, Леха тоже занял место за столом.
Просить остаться у них не стану — у них, наверное, тоже планы на выходные, а я их порчу.
Может, снова кого в метро спасти?.. Так ведь ребра жалко…
— У тебя на даче никого? — С надеждой спросил я.
— У меня и дачи нет.
— А, точно…
Сокурсников спрашивать бесполезно — у нас только Леха местный, с пропиской и жильем. Всех остальных государство выдернуло в столицу из других городов — предложило учебу, стипендию, общежитие, перспективу… Многие соблазнились.
Тем более, особых талантов от нас никто и не требовал. Все, чем мы отличались от остальных — отметкой в личном деле с фразой «успешно перенесен контакт с потусторонним». И стигмой на теле, это подтверждающей.
«Успешно перенесен» — означает, что после контакта с нечистью мы не попали в психушку и не заставили себя поверить, будто «ничего не было». Было и было — обычно неприятно, жутко, страшно; куда реже — интересно и волнительно. Но так как отметку такую ставил судебный психолог, а к нему мы попадали в процессе расследования уголовного дела, то ни разу этот «контакт» не завершился ничем хорошим. Не для нас — для остальных. Мы — просто свидетели с крепкой психикой и не зарастающей раной, стягивающей сукровицей два мира. Везучие — потому что живые.
Полиция записала наши данные и передала куда следует. Записи пролежали до совершеннолетия — а там последовало предложение, от которого очень сложно отказаться, и «привет, столица».
Говорят, из тех, кто в курсе, что «Кафедра Теологии» изучает не только «Закон Божий», много желающих к нам попасть. Власть, деньги, симпатичные суккубы и все в этом духе — мотивы разные. Особо настойчивых зачисляют — выдают черную сутану, молебник, келью и наставника. Ну а как разочарованный неофит начинает лопотать про власть над демонами — отчисляют бесноватого… Другую категорию особо настойчивых, которые сами организуют себе «контакт», быстро распознают по трупу. Как-то так…
Есть, правда, третья категория — это те, кому «отметку» оформляет влиятельная семья. У нас в журнале группы, к примеру, семнадцать человек. Из них тринадцать посещают занятия и получают зачеты. Остальные четверо занятия не посещают, но отметки им проставляют.
«Учатся дома», — лаконично пояснили нам.
Угу — методам, как выйти из леса с агрессивным лешим-людоедом… Шесть покусанных на практических занятиях, двое чуть в болоте не утонули, троих обворовали цыгане…
В общем, даже сверхъестественное не обходится без коррупции. Явно под этих выпускников уже готовы теплые места — ведь нами-факультетскими должен кто-то руководить…