Планы ветряной мельницы
Шрифт:
Но он улыбнулся, и Ликина оборона затрещала по всем флангам. Оставалось только выбросить белый флаг. А там, как известно, и до подброшенных в воздух чепчиков рукой подать…
Чуть позже, не прилагая никаких усилий, Ахромеев то же самое проделал с родителями, с их соседкой Гаврииловной, подозрительной и недоверчивой, как вертухай на зоне… С пятилетней племяшкой Ксюшей, сестрой Нинкой и ее мужем Иваном, угрюмым инженером-строителем… Только с подругой Лизаветой этот номер не прошел…
Но все, включая Лизавету,
Он мог нести всякую чушь, заливать про космические корабли, которые бороздят просторы Большого Театра, а все вокруг были счастливы и ловили каждое его слово.
Полгода Родион Ахромеев наносил визиты, с кажущейся мягкостью подводя ее и все семейство к мысли о свадьбе.
Испуганная напором Лика попыталась спрятаться за аспирантурой, но это ее не спасло.
Они поженились. И ни разу за три года брака об этом не пожалела. Наверное, поэтому Анжелика и не могла простить мужа до сих пор – за счастье, которым он ее сначала щедро одарил, а потом циничным образом отнял.
…– Ау, Ликуха, ты где?
Ахромеев покачал ладонью перед ликиным остановившимся взглядом.
– Ты меня слышишь? Завтра на лыжах пойдем.
– Посмотрим, – сморгнув, вяло отозвалась она.
– Я только схожу в домоуправление с утра, и обязательно покатаемся, – гнул свою линию Ахромеев, будто не слышал Лику. – Ты мою постель не убирала из кабинета? – между делом поинтересовался он.
Лика закусила губу. Расхозяйничался.
– Нет, не убирала.
Она не станет скатываться до коммунальной склоки. Она наступит себе на горло, подождет, когда вся эта история с пропавшим пакетом разъяснится, а потом выставит его за порог.
Да, так она и сделает.
… Некоторое время Цезарь бродил по дому, как буриданова ослица, выбирая между спальней и кабинетом, потом устроился в коридоре и затих.
А Ахромеев… Ахромеев был отличным стратегом, и цель у него была долгосрочная. Он решил не давить на Лику, и дать ей время привыкнуть к мысли, что она никуда от него не денется. В перспективе Ахромеев планировал обвенчаться с женой, чтобы человек не разлучил то, что Бог соединил.
Не ведая о тайных планах Ахромеева, Лика опять с обидой прислушивалась к его храпу, и долго ворочалась под одеялом.
Утром, едва открыв глаза, она почти физически ощутила пустоту. По сонной тишине в доме определила, что Ахромеев ушел, и почувствовала, как подкрадывается к ней одиночество.
Постылое одиночество и согнало Лику с постели.
Она успела принять душ и сварить кофе, когда с шумом распахнулась дверь, и в прихожей завозился Родион.
Пустота в душе у Лики тут же заполнилась ликованием.
Лика снялась с места и сунулась в прихожую.
– Ахромеев, ты где был?
– В домоуправлении, – проворчал бывший муж, поддевая ногой шлепанцы.
–
– Что – что?
– Не прикидывайся, – учительским тоном сказала Лика. – Работают эти слесари у нас в жэке?
– Работают, – отмахнулся Ахромеев, явно желая замять тему. Лика усмехнулась и уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ядовитое по поводу профессиональной подозрительности Родиона.
– Так я и знал! – недовольно прогремел он.
– Что знал?
– Что ты еще не собралась!
– Куда я должна собраться? – растерялась Лика.
– Ну ты и балда, Ликуха. Забыла? Мы же на лыжах идем сейчас.
– Что-то я не помню, чтобы я с тобой о чем-то договаривалась.
Ахромеев присел к столу, пригубил кофе из ее чашки и скривился.
– Это не кофе. Это раствор для клизмы.
– Подогрей, – беспечно отозвалась Лика.
– Это уже будет не кофе, – продолжал ворчать Ахромеев.
Лика просканировала его взглядом. Провал конспирологической теории испортил ему настроение или это что-то другое?
– Нечего было шляться где-то. Сделай новый.
Она сунула в рот пластик сыра – это оказался «Мааздам». Лика не любила сладкие сыры, но сейчас даже не обратила внимания на вкус.
Недовольный Ахромеев снялся с места, полез за туркой и зашелестел пакетом с кофе.
– Ликуха, ты давай, давай, – руководил он, – ускорься. По-быстрому сделай бутеры, и рванем с тобой. Что у тебя темнотища–то такая? Ты выгляни в окно…
Он поставил турку на огонь и повис над плитой.
Лика с недоумением посмотрела ему в спину, обтянутую свитером:
– Да что за спешка? Лыжня никуда не денется.
Ахромеев не ответил. Он подождал, пока кофе закипит, перелил его в чашку и только тогда посмотрел на бывшую жену.
Наткнувшись на его взгляд, Лика внутренне охнула… Ахромеев включил обаяние… Она пропала!
Держа чашку с кофе в одной руке, Ахромеев шагнул к окну, свободной рукой раздвинул шторы, и с востока на кухню хлынуло солнце и затопило все, и ослепило Лику, так что она зажмурилась.
На самом деле беспросветная мгла рассеялась, как по волшебству, откуда-то взялось солнце, хотя ничто не предвещало, включая старые кости, интуицию и прогноз погоды…
– Смотри, какое солнышко! Как… – Ахромеев споткнулся на слове и закончил другим тоном:
– Как заказывали!
Но Лика прочитала между строк все, что он хотел сказать, но не сказал: как тогда, пять лет назад…
Они помолчали.
О чем думал Ахромеев, понять было невозможно, а Лика представила, как они, легко скользя по лыжне, проткнут поредевший зимний лес, выскочат к городской черте, устанут, устроятся передохнуть на каком-нибудь сваленном стволе, выпьют кофе из термоса и перекусят бутербродами. Она очнулась от грез и сказала:
– Займись лыжами, а я сделаю бутеры.