Плащ и галстук. Книга третья
Шрифт:
– А? – заинтересовалась «чистая» моим состоянием и слегка неадекватным взглядом. Проследив за ним, она затем снова обернулась ко мне и помахала лапкой эдак пренебрежительно, сопроводив это еще одним звуком, – Ааа…
Мол, мелочи. Ничего такого. Не обращай внимания на голого мужика в резервуаре, он тут просто так, для антуражу. Юлька тоже сидит на своем канделябре, глазками хлопает, типа чего это ты, добрый молодец, с утра не весел, чего челюсть-то отвесил?
Едрит вашу мать!
– Ой, да ладно! – закатила глаза мелкая брюнетка, не выдержав моего молчаливого, но настойчивого охреневания, –
– Слыыыыышь…, – утробно проворчал я, проглотив квадратный глоток кофе, давно остывшего прямо во рту.
– Вот ведь какой, – самым, что ни на есть женским жестом воткнула руки в боки несносная девчонка, – Вольфганг это! Вольфганг Беккер! Тот самый эмпат, что об тебя угробился пару месяцев назад!
Обосраться и не жить. Ладно, окей, чего уж там…
– Какого лешего он у тебя маринуется?! – взорвался я, борясь с давно уже выработавшимся настойчивым желанием выпороть эту засранку.
– Надо! – показала та розовый язычок.
– С иностранцами сама трахаться дальше будешь, – пригрозил я единственной санкцией, что была в моем распоряжении. Угроза была ни разу не шуточной. Сидящие у нас под боком беженцы, коих стало больше аж на три штуки, были чемоданом без ручки. Бросать некуда и жалко, персонала на них нет, доверия к этой молодежи – ноль. Плюс они еще отдельным ярмом на шейке этой стервозы болтались, ибо обе наши китайские госпожи от сомнительного удовольствия возни с беженцами отбрыкнулись своими многочисленными обязанностями. А так как наша Вероника хоть и редкостная многостаночница, но прямо уж распластаться между мной, призраками и «гостями» не может, поэтому вынуждена просить моей помощи.
Сложные у нас взаимоотношения. Ну… она же готовит. Вы бы попробовали её чебуреки! А ведь я не первую жизнь живу. Внешность и душа – это, конечно, важно, но солянка, плов, драники, плацинды, чебуреки, беляши, бак-беляши… Да я на этой жратве наконец-то набрал мясо, которого всегда так не хватало! И рост благодаря растяжкам «бойцовского клуба» уже не позорные метр восемьдесят, а нормальные один-девяносто-один! Да и вкусно…кто в сиротском доме не рос, тот цену вкусной еды не знает!
В общем, сложные у нас взаимоотношения. Зато без сношения!
– Ой, всё, – страдальчески хрюкнула наша дива неосапопсихологии, мученически вздымая глаза к потолку, – Ну превратился этот придурок в овощ, то что – выкидывать его что ли? Вот, проверяю теорию, что будет, если ты сверхсильного эмпата будешь день за днем облучать своей мозговой пустотой, Витя! Только и всего!
Добро пожаловать в мою жизнь, уважаемая, но совершенно несуществующая публика!
…вот что мне ей сказать? «Нет, мы не можем его оставить! Сделай так, чтобы через час я его не видел!».
Брр… ладно, поживем с мёртвым немцем. Ах нет, с телом в коме, которого я облучаю с помощью своей экспатии, ровно также, как и призраков, живущих этажом выше. Там еще и Сидорова живет. Которая меня боится. Пойти, что ли, трахнуть её? Сиськи, конечно, ужасные, но почему бы не попробовать закрыть сразу парочку гештальтов? Устроим друг другу терапию. А если она при виде меня сознание потеряет, ну… тогда терапия будет только у меня.
Тем временем Кладышева, ни грамма не стесняясь, залезла на стол с ногами, прошагала по
Тоже любит стрелять по гештальтам дуплетом, уважаю.
– Шипоголовый! – внезапно зарычал интерком у двери, – Выходите все во двор! Оденьтесь! Иностранцев провожаем!
– Чего? – недоуменно переглянулись мы с Кладышевой.
– Забирают их, – ворчливо отозвался динамик голосом бабы Цао, – Внезапно. Поэтому оденьтесь. Нормально оденьтесь! Там целый двор… забирающих!
Убиться об забор.
– И кому понадобились наши беженцы? – риторически вопросил я воздух, отставляя недопитую кружку кофе.
– Второй район, – ответил мне слегка насыщенный псевдоматерией светящийся воздух, отзывающийся на имя «Юлька» и являющийся, в некотором общесоюзном смысле, моей невестой.
– Кончились твои рычаги давления, Изотов! – радостно я был похлопан вторично, на этот раз по жопе. Затем негодяйка унеслась к своему немцу одеваться, а я за тем же самым проследовал к себе, душа острое желание заглянуть под кровать. А вдруг у меня там, ну… эскимос?
Перед «Жасминной тенью» действительно творился какой-то кавардак. Четыре (!!) здоровенных туристических «Икаруса» с затененные стеклами, куча молодежи с суетливо-озабоченным видом, пара мордоворотов класса «номенклатурщик отожратый озабоченный», кургузая тетка с папкой подмышкой, бегающая хромой курицей между всеми ими. И наши подопечные, выходящие из своего жилища со своим обычным испуганным видом, тащащие с собой чемоданы и сумки.
Вообще, пришло мне на ум при разглядывании всего этого действа, оно полностью оправдано. В Европе и Южной Америке творился лютый, заворачивающийся всё круче и круче, водоворот «охоты на ведьм». Неосапиантов преследовали беспощадно, изгоняя, избивая, калеча, атакуя их родных и даже друзей. На каждого настоящего человека со сверхспособностями уже приходилось более десятка невиновных жертв, что парадоксальным образом озлобляло людей еще сильнее.
Мы просматривали некоторые телепередачи и… я охреневал от того, что люди орут на камеру. Фемки и прочие лгбтшные пародии на человека, верещавшие с экранов о том, что их жизни, чувства и права извращенцев важны в моем прошлом мире? Пф, у тех было хотя бы легко определяемые желания продемонстрировать свое существование, заработать денег и добиться льгот. Здесь же… был настоящий мрак. Чистая дистиллированная ненависть.
«Нам не нужны опасные неогены!»
«Но мы не хотим, чтобы они сбегали, усиливая соседей!»
«Их надо всех под тотальный контроль! Пусть работают на благо нашей страны!»
«Лишить их всех возможных прав! На цепь!»
Разумеется, на подобный шаг пойти не могли ни немцы, ни французы, ни итальянцы с испанцами. Воевать с собственными обезумевшими гражданами было также не с руки, тюрьмы забились быстро… и ситуацию решили возглавить, пропихнув вперед политиков, поддерживающих ксенофобные движения. Европу затрясло в жутком кризисе.