Плащ и галстук. Книга третья

Мамбурин Харитон Байконурович

– Как по-твоему – что она делает? – мрачно поинтересовалась блондинка у меня. Ей определенно надоела дочь, играющая в шимпанзе уже почти час.

– Бесит вас, – честно озвучил я свои подозрения. А затем, подумав, добавил, – Развлекается.

– На самом деле я пытаюсь определить – влияет ли специфика строения волосяного покрова Виктора на его способности экспата, – пояснила свои длительные манипуляции Юлька, – Должна же быть причина для роста волос таким образом?

– Точно бесит, – мрачно подытожила Нелла Аркадьевна, ногой раскрывая сумку-холодильник, где ждали своего часа бутылки с пивом. Одну из них блондинка выловила, тут

же скрутив ей крышку, а затем принялась опорожнять холодный напиток в себя. Допив, она фыркнула, глянув на невозмутимо продолжающую страдать фигней дочь, а затем обратила свой взгляд на меня, сопроводив его словами, – Ладно, хватит сиськи мять. Виктор, тащи сюда к нам Сидорову. Будем делать ей предложение.

– Вы бы оделись? – вздёрнул бровь я.

Окалина Нелла Аркадьевна женщина у нас большая. Два с лишним метра ростом, широкие плечи, объемистая грудь, жесткое, но очень правильное лицо с несколькими, не портящими его шрамами. Только назвать её сексуальной язык не повернется – короткая майка и нечто, похожее на плод греха шорт с лосинами, демонстрируют много плоти. Сухой, крепкой, мускулистой и в шрамах. Мне-то нормально, а вот у гражданки Сидоровой…

– Изотов, иди уже…, – лениво помахала рукой начальница, – Если ты думаешь, что я следующие три месяца буду на отдыхе, которого у меня, между прочим, не было девять лет, прятать своё тело, то ты ошибаешься ну просто очень сильно. Привыкайте!

Зачем моей начальнице Сидорова – я спрашивать не стал. Не моё это дело. Надо и надо, подумаешь, главный палач Стакомска, если не всего СССР, решила поговорить по душам с юной и психически не очень устойчивой пироманкой. Если уж быть точным, то Сидорова Юлия Матвеевна никакой не пироман, а вполне себе пирокинетик и пиросенсор, владеющий еще одной крайне интересной бытовой способностью. А так как в свое время она ну очень не хотела, чтобы о её выдающихся боевых талантах узнали, то стала объектом эксплуатации у целой орды девчонок-студенток, имеющих, по молодости, крайне мало личных денежных средств, а вследствие – и совести. Взбешенная криптидка психанула, решив сжечь к хренам общагу, где её доводили до ручки и, в итоге, вместо расстрельной стенки, оказалась в «Жасминной тени».

– Сидорова, привет! – вломился я с наглой мордой лица (нет, с маской на ней), прямиком в купе, где содержалось искомое, – Идём со мной!

– Эк…, – ответила мне вполне приятная и подтянутая девушка-шатенка, стоящая у столика. Ну, что эта Юлька – шатенка, я знал и так, а вот неопределенный звук был из-за того, что стояла она в пустом купе, стояла в труселях (кажется, снятых с мертвой прабабушки), с лицом, спрятанным в одеваемую или снимаемую майку и, конечно же, демонстрируя свою грудь. Душераздирающее зрелище, доложу я вам. Молодые, но очень грустные сиськи, печально разглядывающие сосками пол. Аж скупая слеза на глаз наворачивается.

– Одевайся, короче, – слегка смутился я, отворачиваясь, – За дверью подожду. Тебя вызывают.

Ах да, еще Сидорова очень боится некоего Изотова, причем – почти без причин. Или нет?

– А ну-ка расскажи, красавица…, – недолго думая, прижал я молча топающую за мной краснющую Сидорову к промежутку между окнами, – С фига ли ты меня ссышься так? Мы виделись-то, считай, два раза…

– Иии…, – быстро поменяла колер девушка, – Я-аааа…

– Говори-говори, – подбодрил я её, приближая маску к боящемуся лицу, – Чей-то странно, что ты такая вся мной напуганная.

Да, это

было странно. Виделись мы с ней три раза – один раз в общежитии, которое она вскоре спалила, потом ко мне привели её виноватые девки, чтобы помочь мне залатать куртку бессловесной «помогалкой», ну и третий раз – когда она жгла эту чертову общагу. И ничего я ей все три раза не сделал, но… в крайнюю нашу встречу, под той горящей девятиэтажкой, Сидорова изволила обмочиться и вырубиться. Странно же, да?

Ну тут, как говорится, недолго мучилась старушка, в бандитских опытных руках. Как-то враз расклеившись, дева тут же мне поведала о том, что была влюблена в некоего Салиновского. Не сразу, конечно, а после того, как пару раз через огонь зажжённых конфорок на плите увидела, как тот в режиме альфа-самца дерёт очередную пассию. Ну и расклеилось от такого жесткого порно… скажем так – мягкое женское сердце. Начала она пасти бедолагу блондина при каждом удобном случае, благо тот, по древней мужской безалаберности, конфорки на плите часто забывал закрутить. А тут появился я, ну и…

Понятно, в общем. Наблюдая за нами обоими, она не могла не проникнуться отвращением к моему прекрасному лицу, от чего и создала устойчивую ментальную связь. Вот и ловила с тех пор невнятные кошмары с моим участием, причем, три четверти их было с порнографических уклоном.

Икнув от неожиданности, я потрепал жертву собственной страсти по плечу, а затем, начал легонько толкать впереди себя, потому как от чувств у нее и в зобу сперло и ноги заплетаться начали. А уж когда это несчастное создание увидела Окалину во всей её грозной, хоть и слегка вспотевшей красе, да еще и в компании с всесоюзной знаменитостью…

– Может, водки ей дать? – заинтересованно спросил я, наблюдая картину «воробушек в коме».

– Нет её, я ночью выпила, – хмыкнула майор, – Жарко было. Дочь, иди полетай где-нибудь, а то наша гостья от тебя в замешательстве. Присаживайтесь, Юлия.

Я, хмыкнув, скрестил руки на груди, решив пронаблюдать, как Ржа будет рубить это бревно. Сидорова признаков жизни подавать не собиралась, несмотря на то что послушно уселась, повинуясь жесту майора. Глаза девочки потихоньку стекленели, а тело начала бить крупная дрожь. Но Окалина, как оказалось, умеет не только давить взглядом и бить людей о пожарные машины, но и в дипломатию.

– Полное прощение, Сидорова, – звучно и четко произнесла подобравшаяся блондинка, – Я предлагаю полное прощение, чистое дело, кристально безупречную репутацию. Всё, что у тебя было до того, как ты решила сжечь общежитие номер девять.

Говорят, если спящей собаке под нос поднести кусок мяса, то она его сначала схватит, а может быть, даже, и сожрет, а только потом проснется. Сидоровой как будто пинка под зад дали, причем настолько классного, что у неё в голове сразу зажглись все лампочки. Кажется, я даже дилиньканье услышал, как в телешоу. Правда, вслух было не всё так хорошо.

– А? – слабым дрожащим голоском выдохнула наша пироманка, подскочив с места и жадно пожирая блондинку глазами.

– Нас интересует сотрудничество с вами, Юлия Матвеевна, – не моргнув глазом, продолжала Окалина, – Необременительное, но чрезвычайно ответственное. На протяжении трех месяцев. Если вы справитесь, то ваше уголовное дело прекратит своё существование, все записи о происшествии в общежитии будут удалены.

– Я… смогу покинуть «Жасминную тень»? – тут же робко, но настойчиво спросила Сидорова, – И… Коморскую?