Пластилиновая пуля
Шрифт:
Катя присела на кровати. Любаха подошла, села рядом. В руках у неё был свёрток.
– Разбудила я тебя? Но ничего, выспишься ещё.
– Что случилось? – спросила девочка
– Ничего. Я тебе поесть принесла.
– Ты мне уже приносила поесть.
– Я тебе приносила хлеб и воду. А вот таким ужином я тебя ещё ни разу не угощала.
Она развернула бумагу, и Катя с удивлением увидела сдобную булочку и приличный кусок сервелата.
– Это мне?!
– А что, ты сюда уже кого-то привела? Сейчас проверю, – Любаха демонстративно
Катя жадно впилась зубами в колбасу.
– Вот, а говорила, что сервелатом меня здесь кормить не будут, – пробормотала она с набитым ртом.
Люба усмехнулась.
– Ну, говорила. Ты давай, молча жуй, а то отберу.
Катя поперхнулась. Пожалуй, она слишком яростно набросилась на еду. Никогда прежде ей не приходилось голодать.
– Не спеши, – сказала Любаха. – На вот, запей.
Она извлекла из бокового кармана небольшую бутылку кока-колы и протянула девочке.
Катя замотала головой.
– Кока-колу пить нельзя. Она вредная.
Люба иронично взглянула на неё.
– Папа говорит?
Они негромко рассмеялись. Катя взяла бутылку и быстро расправилась с едой. Потом несколько минут женщины сидели молча.
– Слышь, Катюха, а тебе и вправду стало меня жалко? – спросила Люба, не поворачивая головы.
– Да, очень!
– Почему?
– Ты много страдала. Тебя часто обижали.
– Но сейчас-то я тебя обижаю.
– Ну, было в начале. Теперь же ты меня не трогаешь. Даже вот покушать принесла.
Люба грустно усмехнулась.
– Чудачка ты! Я тебя держу взаперти. Неизвестно, что тебя ждёт. Твои близкие сходят с ума от переживаний. А ты мне сочувствуешь!
Катя задумалась, потом сказала:
– Наверное, сейчас тебе по-другому нельзя поступать.
Люба продолжала смотреть перед собой. После небольшой паузы она сказала совершенно спокойным голосом:
– Знаешь, Катюха, за всю жизнь меня никто ни разу не пожалел. Чудно как-то получается, – она опять усмехнулась. – Может быть, тебя и выкрали для того, чтобы хоть кто-нибудь пожалел меня?
– Который час? – спросила Катя.
– Слегка за полночь. На дворе теплынь. Небо усыпано звёздами. Красотища!
Девочка вдруг почувствовала острый приступ тоски. Где-то течёт простая человеческая жизнь. Там поют птицы, шумят деревья, сверкают звёзды. Люди занимаются своими делами, что-то планируют, обсуждают, ссорятся, мирятся. По чьей-то злой воле она вырвана из этого круговорота жизни и помещена в грязную подвальную камеру без окна. Едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться, Катя попросила:
– Люба, можно мне немного побыть во дворе?
Любаха резко переменилась. На лице пролегли жёсткие складки.
– Нет!
– Ну, хоть минуточку?
– Я же сказала: нет!
– Боже мой, Люба, неужели тебе так трудно это сделать для меня? – Катя всё же расплакалась. – Я здесь сойду с ума! Хожу по комнате из угла
Она уткнула лицо в ладони и дала волю слезам. Люба потормошила её за плечо.
– Тише ты, дурёха! Услышат шум – придут проверить. Меня тут обнаружат среди ночи. Возникнут вопросы. А народ здесь очень осторожный и подозрительный. Могут меры принять – мало не покажется. Так что лучше не испытывать судьбу.
Катя перестала рыдать, но продолжала сидеть, уткнув лицо в ладони и негромко всхлипывая. Она долго крепилась и даже смогла поверить в то, что ей удаётся держать себя в руках. Но слёзы, словно вешние воды, незаметно переполнили её детскую душу, прорвали непрочную дамбу.
Люба продолжала:
– Дело в том, Катюшка, что мне строго запретили выводить тебя из комнаты. Мы можем нарваться на охрану. Двор охраняют четыре человека, за каждым закреплён определённый участок. Да ещё там бегают две овчарки. Они быстро учуют чужого. И тогда нам не поздоровится.
– Я не разу не слышала собачьего лая, – сказала Катя.
– Собаки дрессированные, без надобности не гавкают. Если появится кто из посторонних, они, заразы, молча набросятся, свалят на землю. А уж потом поднимут такой лай, что все сбегутся. Так что, подруга, придётся тебе потерпеть. Давай лучше поболтаем. О чём ты хочешь поговорить?
Катя пожала плечами.
– Не знаю… Хотя, нет, у меня есть вопросы.
– Спрашивай, коли есть.
– Ты мне рассказывала про турецкую неволю. Расскажи, как тебе удалось вырваться оттуда.
Люба заговорила не сразу, несколько минут она сидела, устремив взор в пустоту. Видимо, вспоминала то тяжёлое, безрадостное время. Потом стала рассказывать:
– Случай помог. Меня и ещё двух девушек заказал к себе на виллу один местный богач. Мы ехали в микроавтобусе. По дороге попали в аварию. Дороги там горные, извилистые. И очень узкие. Водитель вошёл в поворот на большой скорости, а там встречная машина. Крепко зацепили друг друга. Наш микроавтобус слетел с дороги и покатился под откос. Мы, трое невольниц, были пристёгнуты ремнями к спинкам сидений – чтобы не выкинули по дороге какой-нибудь фортель. Это нас и спасло. А вот водитель и двое охранников крепко разбились. Охрана сразу окочурилась, водила был без сознания. Так им, гадам, и надо!
– Как вам удалось освободиться от ремней? – спросила Катя. Захваченная рассказом, она забыла о своих бедах.
– Это было не трудно. Главное, что помешать уже никто не мог. Потом приехали полицейские, медики и, к нашему счастью, журналисты с телекамерами. Спрятать нас уже было невозможно. Полдня нас продержали в полицейском участке, а к вечеру передали в российское посольство.
– А как же остальные? Те, кто остался в неволе? Их тоже освободили?
– Я не знаю. На следующий день нас отправили в Россию. На этом моя загранпоездка закончилась.