Пластуны Его Величества
Шрифт:
– Почему – перемешан? – немедленно заинтересовался Мюллер.
– Не понял, – вздохнул поручик. – Не ждите он меня слишком многое, господа. Я понимаю речь с пятое на десятое, как и наш новый знакомый понимает меня.
Дело было довольно обычным в дальних экспедициях. Еще хорошо, что каким-то образом вообще сумели найти какие-то соприкосновения в речи. Бывало, приходилось объясняться жестами, а ведь они порою тоже могут обозначать разные вещи.
– Только не пойму, откуда так много английских слов? – потихоньку удивлялся профессор. – Чтобы чужой язык оказал
– Я тоже не знаю, – признался Кречетов.
В данном случае он не кривил душой. Он ожидал многого, но не того, что слышал сейчас своими ушами.
Правда, в отличие от остальных, полковнику было ведомо и иное. Но верно говорится о многих печалях. Кречетов втайне клял себя, что еще перед ущельем не рассказал людям все. Пусть даже он тогда еще был неуверен в осуществимости миссии, однако разные вещи – вести за собой добровольцев, отлично знающих последствия своего выбора, и иное – людей, отправившихся за начальником вслепую.
И не очень расскажешь все прямо на ходу. Даже милейшему профессору, который хотя бы поймет все правильно. Для подробного рассказа требуется хотя бы состояние относительного покоя, а не заполненные движением и опасностями дни, когда даже ночью не удается толком отдохнуть от дежурств.
Зато кое-что стало проясняться в организации здешнего общества. Без особых деталей, на самом простейшем уровне, так простейший и есть основной.
В горах жило минимум десяток народов или племен. Жило давно, как перевел Бестужев, после того, как их всех вместе привел сюда таинственный Селим, с тех пор почитавшийся последним из пророков.
– Безбожники! Прости меня, Господи! – прокомментировал приблизившийся отец Александр. Разве что, не сплюнул.
– Почему? Для них Селим и есть воплощение божества, – улыбнулся Бестужев.
Батюшка обиженно засопел, но в споры о вере вступать не стал. Обещал Кречетову, да и успел убедиться: подобные дела требуют времени и обязательного хорошего знания языка. Без них же можно только рассмешить аборигенов, и создать самое ложное впечатление о религии.
Причины, по которым представители одного народа проживали не компактно, как было бы естественным, а были разбросаны по горам в произвольном порядке и вперемежку с другими, остались неясны. Пока это отнюдь не казалось главным, требующим первостепенного решения. Хватало иных забот.
Гораздо важнее было отсутствие здесь единого государства. Каждое поселение жило самостоятельно и лишь значительно дальше имелся город Барат, образовывающий своего рода главный центр горного района, пусть и располагался он в общем-то ближе к окраине. В городе уже имелась власть, но не монархическая, как было бы естественно, а какая-то разновидность республики, хотя каким образом выбирался глава, или напротив, захватывал власть, Бестужев понять не сумел. Ему элементарно не хватило слов для сложных понятий.
Еще дальше, непонятно и где, за пустыней и степью находился таинственный Порт-Прин, из которого порою в горы привозили товары. Неподалеку от него был еще один Порт, на этот раз – От, куда увозили проданную местными какую-то траву, едва ли не единственное, что покупали у аборигенов жители Порта. Почему покупатели жили в одном месте, а продавцы в другом, было вообще непонятно, и загадку решили списать на не слишком верный перевод. Да и к тому же ни сам Кангар, и его соседи там никогда не бывали, и сказанное относилось больше к области слухов.
– Наверно, опорные пункты англичан, – высказал предположение Мюллер. – Но как они сумели устроиться здесь в тайне от всего мира? Напротив, они всегда объявляют о принадлежности земель британской короне.
– Разберемся в свое время, – полковник старательно запоминал любой факт, лишь выстраивать цельную картину пока не спешил. Данных откровенно маловато.
Наконец, от дороги ответвилась еще одна, меньшая, и Кангар свернул туда.
Дорога спустилась в небольшую ложбину, вильнула несколько раз, а затем стала подниматься в гору.
Пастушки вместе с пастушкамиСейчас предстанут перед нами.Смотрю я с мордою умильноюНа эту вечную идиллию.Стих продекламировал Бестужев, причем, с видом, вполне соответствующим тексту.
Миша не выдержал и прыснул смехом. Улыбнулся Кречетов. И только ехавшие рядом Мюллер и Буйволов стиха не оценили. Профессор был погружен в свои мысли, а есаул из всех видов искусства понимал лишь военную музыку, в крайнем случае – песни.
– Что ж, проедем, познакомимся с …пастушками, – настроение полковника явно улучшилось.
С вершины открылся вид на большую зеленую долину. Шустрая горная речка пересекала ее на две части. Часть земли была обработана, превращена в поля, другая часть отдана под сады или луга, а на том берегу виднелось селение.
Вид людского жилища определяют климат и природа. Среди скал или в пустыне никто не станет строить дома из дерева. Просто потому, что материал этот здесь представляет драгоценность. Не удивительно, что увиденное было похоже на виденное. Классические жилища Востока, глина и камень, и все это было обнесено дувалами разной высоты, своего рода крепостной стеной, защищающей селение от возможных врагов.
Кое-где виднелись работающие люди. Еще дальше паслась большая отара овец, где-то со двора поднимался дымок, словом, шла обычная жизнь.
– А аборигены довольно беспечны, – Бестужев наконец забрался в седло и теперь тихо сообщил есаулу о своих наблюдениях. – Значит, никаких налетов тут не бывает.
– Беспечны, – согласился Буйволов. – Но нас заметили и справа в лесочке сидит целый отряд.
Поручик пригляделся. Там в самом деле собрались мужчины с расчетом, чтобы их не видели, а они могли бы держать под прицелом неспешно двигающуюся экспедицию.