Плата за души (Книга 2)
Шрифт:
Прошло не менее получаса, прежде чем он успокоился. И, словно почувствовав его настроение и чувство вины за срыв, Рената вышла к нему в зал.
– Ник...
– тихо сказала она и уселась на подлокотнике пустующего соседнего кресла рядом с Гроссмановским.
– Ты не дослушал меня сегодня, но ты должен знать. Я не стану больше предпринимать никаких поисков, сегодня был последний раз. Я... нашла выход... кажется...
Николай скептически усмехнулся:
– Ну, знаешь, куколка! Зарекалась одна такая...
– Я совершенно серьезно. На то есть причина.
– Наверное, это очень веская причина?
– продолжал насмехаться
– Достаточно веская...
– Николай хотел перебить, однако девушка сделала повелевающий жест и договорила: - Я нашла выход, но я не должна рисковать. У меня будет ребенок...
– она откинула со лба свесившуюся прядь волос, а Гроссман подавился на полуслове. Рената поднялась, собираясь уходить, но он поймал ее за руку и вскочил на ноги:
– Стой! Ты это серьезно?
– А с этим шутят?
– Ну... не знаю... От тебя всего можно ожидать. Так ты правда?..
– он кивнул куда-то вниз и поднял глаза на ее непроницаемое лицо. Рената промолчала. Гроссман прихватил себя за волосы на затылке: - Ох, черт!.. Как же тебя угораздило-то? Хм, хотя да... о чем это я... Но надо же что-то делать!
– Наоборот. Сейчас нужно передохнуть, собраться с силами, успокоиться...
– Будешь ты меня учить!..
– он повернулся к балкону, похлопал себя по карманам джинсов, затем нашел пачку сигарет на столе: - Я хочу побыть один... Иди спать, поздно.
На балконе он бессильно облокотился о перила и закрыл рукой лицо. Ну за что им все это?! То одно, то другое... А теперь вот... Странно, что он не учел такой возможности, хотя было столько симптомов... Что теперь с нею делать? Если предложить то, что было бы лучшим выходом в данной ситуации, она заартачится. Обязательно заартачится. Да и он... если отключить мозги и послушать себя как следует - ведь жалко, черт его возьми! Непонятно почему, но жалко. Пусть он не его, не Николая, пусть неизвестно, что из этого получится после всего, что случилось, но нельзя ей предлагать такого. Пока тлела сигарета, Ник исследовал это свое чувство. Редко, но случалось ему впадать в сентиментальность, растроганно каяться перед самим собой в содеянных злодеяниях и в такие моменты смотреть на жизнь с какой-то женской точки зрения. Не было этого сейчас. Не сентиментальность мешала сейчас холодному рассудку, а что-то другое. Такими бывают вспышки интуиции; точно так же они не поддаются никакому логическому объяснению.
Так ни в чем и не разобравшись, Гроссман в сердцах выкинул сигарету в темноту и, выходя с балкона, громко хлопнул дверцей. "Еще раму вынеси!" - отчетливо возникли в голове объемные и сочные мысли, произнесенные... голосом Розы Давидовны.
Рената сидела в кресле, склонив голову на руку. Ник присел на корточки и увидел, что она дремлет.
– Пойдем-ка, я тебя отнесу, - шепнул он и попытался взять ее на руки, но Рената проснулась и отстранилась. Ник уселся у ее ног и тяжело вздохнул. Она выжидательно смотрела на него, ей требовался ответ.
– Кто знает, малыш... Может быть, это и к лучшему...
– произнеслось вдруг само собой и не его голосом.
– Извини, что так получилось, - Рената погладила его по щеке.
– По крайней мере, этого можно было ожидать. Не могу сказать, что я в восторге - жестоко, но честно. Кроме нас с тобой, обо всех подробностях никто не узнает. Может, хотя бы благодаря этому мы наконец подружимся
Рената улыбнулась:
– Ты - чудо...
– Ладно, ладно, а то еще покраснею. Запомни о том, что ты мне обещала: не повторять своих променадов без моего участия. И закончим. Наша девчонка никогда не услышит, чтобы мы ссорились.
– Мальчишка, - мягко поправила она Николая.
– Мальчишка?! С какой это стати?! Никаких мальчишек! Мне лучше знать!
Она грустно засмеялась:
– Что же, как хочешь... Посиди со мной в эту ночь. Мне очень нужно, чтобы ты был сегодня рядом. Хорошо?
– Ну, если тебе от этого легче, то пожалуйста...
Рената легла в постель, и Гроссман прикрыл ее пледом.
– Ты замерзла?
– Нет. Все в порядке.
– Да у тебя же озноб, ладонька!
– он вскочил и закрыл фрамугу.
– Ты простыла.
– Ник! Сядь, - она похлопала рядом с собой.
– Сядь и успокойся. Все в порядке. Все так, как и должно быть. Просто побудь рядом со мной...
Николай закутал ее и прижал к себе, как ребенка. Дрожа от мелкого озноба, Рената положила голову ему на грудь, прикрыла глаза и вздохнула.
– Спи, я никуда не уйду, - шепнул он, поцеловал ледяной лоб девушки и, взяв в ладони ее руку, стал греть дыханием маленькие застывшие пальцы.
Сам Ник думал о том, что все катится черт знает куда, а все как-то нелепо, непонятно; ощущал он, что ему действительно хочется сменить игру, правила, участников... Ладошка бывшей жены стала теплеть, и в конце концов запылала жаром. На щеках проступил нездоровый румянец. Она размякла. Дыхание выровнялось, но было по-прежнему болезненно-хриплым. Ник провел пальцами по тускло-рыжим волосам. Устала. Сколько же она уже не спала как следует? И как все это скажется на маленьком существе, которое Николай почему-то отчетливо представлял хорошенькой девчонкой, похожей на Ренату, но с характером ее отца. Такая будет счастлива... Гроссман слегка прикоснулся к животу бывшей жены. Так странно... Почему-то они никогда не думали об этом...
В тот момент, когда он уже хотел убрать руку и переложить спящую на подушку, Рената задержала его кисть и хрипловатым шепотом произнесла:
– Когда он родится, я перестану видеть его сны - фиолетовые сумерки над горами, тайгу, скалы... Странная душа останется в нем... Я никогда не могла понять его... Когда-нибудь он точно так же уйдет от меня, и я не смогу и не стану удерживать его...
– Она еще на свет не появилась, а ты ее уже провожаешь, усмехнулся Ник.
– Все вы, барышни, фантазерки дикие...
– Так суждено...
Тут она напряглась, тело судорожно прогнулось:
– Не уходи, Ник! Скоро это кончится. Не уходи никуда.
– У тебя снова припадок, нужно позвать врача!
Рената вцепилась в его руку и посмотрела на Гроссмана глазами подстреленной косули:
– Не уходи! Осталось недолго. Я все сделаю быстро и не стану долго вас мучить!..
Она застонала и, извиваясь, закусила край пледа. Забыв о ее просьбе, Николай вскочил и заметался в поисках полотенца, потому что ее вот-вот должно было стошнить, как тогда. Внезапно она дико завизжала, словно смертельно раненный зверь, визг перешел в истошный вопль и замер на полузвуке. Скорчившись, девушка замерла. Гроссман бросился к ней и стал хлопать ее по щекам. Все тщетно: Рената не шевелилась и не подавала признаков жизни. Как тогда...