Плата за жизнь

Леонов Николай Иванович

— У нас барахлил телефон, я вызвал мастера, он исправил шнур, сказал, мы можем жить спокойно, — Крячко взглянул вопросительно.

— Докладывай. — Гуров махнул рукой. — Все едино, не можем же мы из сортира не вылезать.

— Встреча прошла нормально. Парень держался уверенно, сказал, что знает меня. На твой вопрос ответил с юмором, мол, стреляет отвратительно, а в человека и с пяти метров не попадет. В конце разговора, который продолжался около пяти минут, сказал, что в ихней казарме солдаты крайне недовольны жизнью, посылают все начальство по известным адресам, чуть ли не половина личного состава взяла бюллетени.

Что у тебя?

— Позвони Петру, узнай, примет нас или ждать? Крячко просьба явно не понравилась, он взглянул на друга неприязненно. Однако пододвинул аппарат, соединился с начальством.

— Господин генерал, господин полковник Гуров спрашивает разрешение зайти. — Крячко выслушал ответ, подмигнул Гурову, который видеть товарища не мог, так как тупо смотрел в окно. — Вы, как всегда, правы, господин генерал, только ни в цирк, ни на эстраду в условиях нынешней конкуренции меня не возьмут. Я, конечно, передам, только боюсь, они нас не услышат. Нет, телесно они приветствуют, но разум их отбыл. Понял. — Крячко положил трубку. — Ведено прибыть минут через двадцать.

— Станислав, тебе не надоело паясничать?

— Надоело, только ежели я это дело брошу, вскоре устроюсь в дурдом. У меня же нет таких нервов, как у некоторых.

— У них тоже плохо, Станислав. Я утром на секунду вожжи бросил, Петр тут же объявил, что мной недоволен.

— Так и сказал? — Крячко дернул щекой, как это случается у нервнобольных. — В первое чаепитие я ему генеральскую морду набью.

— Ты полагаешь, что Петр из цельного железа скроен? Порой думаешь: так плохо, что хуже не бывает. Немного время откапает, убедишься, что бывает и хуже. — Гуров закурил и со свойственной ему парадоксальностью мышления спросил: — Как считаешь, Бардин похож на убийцу?

— Убийца? Кто такой? Извини, встречал несколько… — замялся Крячко и после паузы добавил: — Десятков несколько, так знаешь, среди них, пожалуй. — Он цыкнул языком, качнул головой, стал серьезен и закончил: — Один походил на убийцу, а другие вполне нормальные, даже обаятельные встречались. Помнишь?..

— Помню, Станислав, я, к сожалению, все помню, — перебил Гуров, хотя понятия не имел, что хотел спросить Крячко. — Скажи, если бы господь даровал тебе возможность четко слышать мысли другого человека так, словно человек говорит вслух, ты бы принял такой подарок? Ты — сыщик! Станислав, ты бы стал лучшим сыщиком в мире!

— Полагаешь? — Крячко оглядел приятеля, даже чуть отошел, чтобы разглядывать в рост. — Про дурдом я уже говорил. Лева, а за что так круто господь меня? Я про рай молчу, не заслужил, да и одиноко слишком. Но и ад я не заслужил. Я однажды ребенка спас. Помнишь? Мое место в чистилище. Там хорошо, знакомых уйма. Одних жуликов разных мастей! И каждый тебе: «Здрасьте! Как здоровьице?» Ну, может, кто и кулак покажет, не без этого.

Крячко подошел, взял Гурова под руку, просительно сказал:

— Пойдем, Лев Иванович, а то ты еще чего спросишь. А мне генерал тоже прибыть велел. Еще один твой вопрос, и я до генеральского кабинета не доберусь. Пойдем?

Генерал Орлов махнул рукой, мол, заходите, располагайтесь, закрыл лежавшую перед ним папку, отодвинул, вздохнул тяжело, словно собирался не выслушивать доклады подчиненных, а землю копать, и закрыл глаза. Выдержав значительную паузу, собрался с силами, взглянул на Крячко.

— Ну, в тебе дерьма поменьше,

выкладывай. Станислав доложил о результатах встречи с оперативником контрразведки, о рапорте Артема Ермакова, что Борис Галей исчез.

— Хорошо, — Орлов кивнул. — Полагаю, Галея мы увидим, если увидим вообще, только под занавес, — и перевел взгляд на Гурова.

Тот старался говорить как можно короче, поэтому делал значительные паузы, аккуратно подбирая слова и вопросы, на которые следует найти ответы.

Орлов сидел почти неподвижно, лишь изредка смахивая со стола несуществующую пылинку. Крячко дважды вставал, затем вновь садился, так и не решившись высказаться.

— Доказательств, как всегда, никаких, — сказал Орлов. — Хорошо работаем, продуктивно.

— Как всегда? — возмутился Крячко. — Случалось, мы добывали и доказательства.

— Профессионалы, Петр Николаевич, — спокойно ответил Гуров, — они не обязаны оставлять нам доказательства. Но они явно готовятся. Когда начнут действовать, появятся и доказательства.

— Старый, как мир, анекдот. — Орлов тихо рассмеялся. — Приходит женщина в милицию, жалуется, что сосед угрожает убийством. А дежурный в ответ: мол, все это слова, тетя, вот убьют, тогда зайдете… — Он взял лежавшую на углу стола газету. — Друзья мои, вы «Правду» давно не читали? Давно. Очень плохо, — Орлов развернул газету. — Либерал-демократы и коммунисты обратились в мэрию с просьбой разрешить им провести митинг… Много слов о том, какой митинг и почему. Нам безразлично, о чем они будут говорить, важно, что на данном митинге вы, Лев Иванович, получите кое-какие доказательства.

Генерал перелистал газету, поправил очки.

— Имеется обращение и непосредственно к вам, господин полковник, — улыбнулся он Гурову. — Вот… «В беседе с нашим корреспондентом высокопоставленный чиновник из аппарата президента сообщил, что органами контрразведки после длительной и кропотливой работы выявлен киллер, совершивший за прошедший год ряд заказных убийств». Ну, тут перечисляется то, что нам известно, — генерал вновь заглянул в газету, — «…в том числе и убийство журналиста, которое вызвало бурное негодование среди так называемой интеллигенции. После проведения оперативных мероприятий мы сообщим подробности».

Орлов смял газету, швырнул в корзину для мусора.

— А Галей исчез! Мог он взять на себя журналиста?

— Это вряд ли, — усмехнулся Гуров. — Он не то что чужого не возьмет, он от своего кровного отопрется, а доказательств — ноль.

— А если он сохранил пресловутый «вальтер» и его нашли?

— Ежедневно в Москве продают и покупают десятки различных стволов, — ответил Гуров. — Убийца человек обученный, опытный, прекрасно знает, что является доказательством прямым, а что — лишь косвенным. Он заявит: мол, творится беспредел, купил у неизвестного лица кавказского происхождения пистолет для личной самообороны, а о прошлом «вальтера» ничего не знаю и знать не хочу, требую адвоката. В контрразведке и прокуратуре работают тоже люди опытные. Имея один пистолет, никто рта не раскроет. Знают, что пресса сегодня таких обвинителей на куски разорвет. Так что, господин генерал, ваша «Правда» обращается не к моей скромной персоне, а к жаждущему сенсаций обывателю. А мое мнение, — продолжал Гуров, — что статейка является не обращением, а первым открытым ходом в готовящейся сложной операции.