Плата за жизнь

Леонов Николай Иванович

— Стрелять в толпе не осмелятся, а в рукопашной, в метущейся толпе, два к одному — мы с ними справимся.

— Ты, Филя, как всегда, через пролет шагаешь, — заговорил Крячко. — Лев Иванович случайно устанавливает время и место.

— Слушай, Лева, не темни, у тебя агентурный подход имеется?

— Возможно. — Гуров помялся. — Надеюсь, что будет.

— Агент не комар, не может за сутки родиться, он либо есть, либо его нет!

— Много знаешь. Налейте ему, пусть заткнется.

— Извиняйте, я не старший, но как лицо приближенное, — Крячко поклонился Гурову, — хочу продолжить. Знаем мы время и место, приходим с людьми, кто

сумеет, бабку какую-нибудь подхватит. Каждый должен видеть меня. Если Лев Иванович мне просемафорит, надеюсь — я киллера определю. Надо договориться, как я вам его покажу, и вы, бросив своих невест, подтянетесь к герою.

— Если не втянут в драку и не поломают ребра.

— Ребра за счет профсоюза. — Крячко скривился в улыбке. — Кто получит серьезные повреждения, пытается уйти самостоятельно в сторону.

— А как мы тебя-то будем видеть?

— Меня вы будете видеть отлично, гарантирую. Момент настал, киллер стреляет, жертва падает. Выстрела, конечно, никто не услышит и, кроме нас и десятка гэбэшников, ничего не поймет. Люди решат, что человеку стало плохо, стоящие рядом поддержат его.

— Людям интересно, хочется взглянуть. Толпа качнется к ораторам.

— Верно! Это наш момент. Двое, кто окажется ближе, берут убийцу, остальные прикрывают отход. Особого внимания все эти действия не привлекут.

— Стрелка следует вырубить и не дать ему сбросить пушку. Если затопчут, ничего не докажешь.

— Верно, но, если мы до того момента доживем, о нем разговор особый, — сказал Гуров. — Главное — убийцу довести либо донести до нашей машины живым и усадить, уложить, как получится, но тут тоже разговор особый.

— Не пойму, господин полковник, — спросил самый молодой из присутствовавших и до того момента не проронивший ни слова, — вы нас пригласили за помощью?

— Слушай, Славка, подоткни слюнявчик и не высовывайся, — сказал полковник Добродеев.

— Парень прав, — сказал Гуров. — Играют либо в открытую, либо втемную. А я не знаю, есть у меня агент или его нет, одно обсудим позже, другое… — Он помолчал, оглядел присутствующих, понял, что слова молодого коллеги у многих вертелись на языке. — Вы, дорогие мои сыщики, и знаете меня и не знаете… Ну, Гуров и Гуров — видели, в деле неплох, слышали, что не дурак. Я вам, друзья, кроме своего честного слова и поручительства Станислава и генерала Орлова, ничего в подтверждение моей искренности предъявить не могу. Я не знаю многого, так работаю, как видите, живой. Ну не могу я ответить, Слава, на твои вопросы, потому как сейчас ответов не имею. В нужный момент у меня все ответы будут, и вы их, конечно, будете знать.

Крячко поднялся, по-блатному щелкнул по зубам, чиркнул большим пальцем по горлу.

— Он добудет все ответы! Чтоб я слепым был! С этого места не встал! Гуров вам все отдаст, главное — вовремя!

— Ну и защитник у меня, сродни воровской сходке, — улыбнулся Гуров. — Я сделаю все от себя зависящее, конечно, непредвиденные обстоятельства не исключаю.

— А почему тебя до сих пор не убили? — спокойно, словно говорил о малозначащем, спросил Добродеев.

Наступила тишина, оперативники перестали есть и пить, лишь кто-то натужно сглотнул. Старый полковник задал вопрос, который вертелся на языке у каждого из опытных оперов.

— Я слегка подстраховался, старина, — ответил Гуров.

— Допустим. — Полковник усмехнулся, сверкнул золотым зубом. — Но они профессионалы, браток, не малограмотные

«авторитеты»-уголовники. Если все, что ты предполагаешь, действительно готовится, то тебя попросту на место действия не пустят, изолируют до конца операции, а потом обольют такой грязью, что любые твои заготовки станут бессмысленны.

— Это вряд ли, коллега. — Гуров налил соседям и себе. — Давайте выпьем и объявим сухой закон до окончания дела.

— Удачи! Чтоб в тебя промахнулись!

Прозвучало еще несколько подобных тостов, и через несколько минут Гуров и Крячко остались наедине с грязной посудой. Гуров открыл окно, Крячко начал уборку, недовольно бормотал:

— Могли бы и помыть за собой менты-товарищи. Зазвонил телефон, Гуров снял трубку.

— Слушаю вас внимательно.

— Очень приятно, Лев Иванович. Это некто Ирина беспокоит, если помните, конечно.

— Припоминаю, здравствуй. — Гуров несколько растерялся. — Загуляла, девочка? Двенадцатый час, пора ложиться в койку.

— Без пошлости, пожалуйста, — ответила Ирина. — Теперь серьезно. Включи «ящик», третью программу, напряги свои ментовские мозги и попытайся понять, что тебе сообщит Сашка Турин. А завтра, часиков в десять утра, позвони. У меня для тебя есть новость. Гуров, не изображай супера, будь серьезным мужиком, позвони обязательно.

— Я всегда серьезен, дурацкая манера говорить подводит…

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — слушая частые гудки, ответил Гуров.

Он позвал из кухни Крячко, рассказал о звонке, включил телевизор. Информационная программа была обычной, как и во все последние дни. Стрельба в Грозном. Неизвестный сыщикам двухзвездный генерал сказал несколько напыщенных слов о солдатах, которые пали в боях, защищая единство России. Президент принял иностранную делегацию… Премьер встречался с одним из лидеров оппозиции Бесковитым. Затем Турин взял короткое интервью у Вадима Сурикова, которого недавно назначили вице-премьером. У него было приятное открытое лицо и подкупающая улыбка. Сурикову еще нет сорока лет, кандидат исторических и экономических наук, готовится к предвыборной кампании.

Когда ведущий заговорил о событиях за рубежом, Гуров выключил телевизор.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он у Крячко. — Зачем мне звонили? Что нового я узнал из передачи?

— Девушка просто соскучилась, захотела услышать твой голос, поинтриговала, назначила свидание на завтра.

— Не та девушка, — Гуров помял сигарету, сломал, бросил в пепельницу. — Она была абсолютно трезва, что при ее образе жизни и позднем времени несколько странно. Может быть, мне сейчас съездить к ней?

— Ты нетрезв, на улице гололед, дождись утра, которое, как известно, вечера мудренее.

Крячко видел, что друг несколько растерян и подавлен, что случалось с Гуровым крайне редко. Стремясь отвлечь его, Крячко сменил тему:

— А что можно сказать о теленовостях? Каков Турин? Судя по передаче, он не шибко влюблен в нынешних правителей. Начало. Чечня, бои, трупы, которые не желаем убирать и хоронить. И сразу интервью с генералом, ура-патриотом и недоумком. — Крячко состроил гримасу. — На словах генерал ратовал за правительство, но на фоне трупов необстрелянных ребят демагогия о защите России звучала кощунственно. Далее президент, который за минувший день провел десяток встреч. Нам показывают его в кремлевских покоях, напыщенного, протокольно улыбающегося. Ты запомнил, с кем он встречался?