Плата за жизнь
Шрифт:
— Извините. — Молодой оппонент развел руками. — Нам главное — на властителей не походить, иметь каждому свое, но человеческое лицо. Не договорились? Не страшно! Разойдемся уважительно. Кто не хочет политики касаться, пусть так и живет. Я хочу, но считаю, что надо выждать.
Когда большинство бизнесменов ушли, Якушев взял под руки бритоголового Тимура Васильевича и по-юношески вихрастого Александра Морозкина, сел за еще не убранный стол.
— Вы правы, коллеги, я меры не знаю, способен лошадей загнать. Но ведь никто не знает, состоятся ли выборы в девяносто шестом или Ельцина попытаются заменить в девяносто пятом. Плох он или хорош, я лично его на дух не переношу, но он не фашист
— А конкретно? — спросил Морозкин.
— Недавно назначен вице-премьером молодой, насколько мне известно, прогрессивно мыслящий человек, Вадим Суриков.
— Люди — терпеть не могу слово «народ», у меня сразу перед глазами табун или стадо, — Тимур огладил бритую голову, — люди, жители России, его не знают.
— Вадиму, — я как раз его знаю, — никак не обойти нынешних зубров и фашистов, — сказал Морозкин.
— Да, Вадима Сурикова не знают. Но он не замазан ни в крови, ни в грязной лжи, — ответил Якушев. — А для чего существуют телевидение, радио, газеты, средства массовой информации, — тоже отвратительное словосочетание, ассоциирующееся с радио в парикмахерской, которое играет и говорит как бы само для себя? Здесь наши личные связи и деньги могут сработать и сделать из молодого вице если не знаменитость, то человека достаточно известного и людям симпатичного.
Якушев, конечно, не обмолвился о том, что для воплощения в жизнь задуманного плана уже нанят киллер, что началась борьба между ФСК и МВД и все происходящее сегодня, тем более то, что свершится завтра, не имеет ничего общего ни с демократией, ни с надеждами людей, которые живут здесь, в России.
Поздним вечером в квартире Гурова собрались несколько оперативников, знавших Крячко и тем более Гурова многие годы. Мужчины в возрасте сорока, одетые не бедно, не богато, они не отличались физической мощью и мужественностью лиц, и глаза у них были не проницательные, а скорее усталые, временами равнодушные. Но каждый из присутствующих, а особенно все вместе, они источали спокойную уверенность. Каждый из них принес с собой сверток, пакет, кейс. Когда все выложили на кухонный стол, выяснилось, что принесли еду, большинство — колбасу или ветчину, один даже захватил кастрюльку с еще теплой вареной картошкой и банку маринованных огурцов.
Все знали друг друга, многие не виделись годами, некоторые десятилетиями, но ни объятий, ни восторженных восклицаний — большинство были друг у друга в должниках. Один прикрыл другого от ретивого начальства, другой вытолкнул друга с простреливаемого участка, третий оказался быстрее напарника в стрельбе, а уж таких фактов, как не сказал лишнего, не спросил, не напомнил, и сосчитать было невозможно. Мужики собрались очень разные и очень похожие. Все с любопытством осмотрели квартиру Гурова, одобряя ту или иную вещь, переглядывались, подмигивали, ухмылялись доброжелательно, в конце осмотра полковник Добродеев, — такая вот подходящая фамилия для опера-важняка, — сказал:
— Лев Иванович, квартирка у тебя хороша. В первый раз смотрю на чужой достаток и не думаю, а на какие, собственно, шиши он приобретен?
— И напрасно, потому как туг моего самая малость, — ответил Гуров, — остальное — дареное.
— Ясное дело, понравился мужик, чего ему трехкомнатную хатку с обстановочкой
— Тем более что мужик оказался ловчее убийцы, да и мою нищую коммерсантскую душу от застенка спас.
Смеялись дружно, но хохотнули приглушенно, тихо и коротко. Последняя особенность гостей была в том, что они не говорили разом, друг друга не перебивали, да и вообще разговаривали мало и негромко.
Быстро накрыли на стол, кто-то отыскал стаканы, двухлитровый баллон «Фанты». Гуров оглядел стол, усмехнулся, достал из холодильника бутылку водки и, разливая, сказал:
— Вытащите свои запасы, бросьте в морозильник, иначе потом теплую придется пить.
Когда приказание хозяина выполнили и вновь расселись, Гуров поднял стакан, кивнул и сказал:
— За встречу!
— Ты не болтун, Лев Иванович, — сказал старший из присутствующих полковник Добродеев, за хромоту носивший оригинальную кличку Костыль. — Плесните по второй кто помоложе, а ты, хозяин, выкладывай. Так как ничего хорошего я от тебя не жду, поклон тебе, что собрал нас, стариков.
Гуров, словно ища поддержки, взглянул на Крячко, который лишь беспомощно развел руками. Учитывая профессионализм слушателей, Гуров изложил суть дела и положение на сегодня.
— Ничего говеннее ты придумать не мог? — после долгой паузы, во время которой оперативники ели-пили без тостов, стараясь не смотреть друг на друга, хрипло спросил Костыль.
Разговор начинался трудно.
— У меня недавно внук родился.
— Когда ты женился, умные тебя упреждали, что торопишься.
— Как они были суками, так и остались.
— Брось, нормальные парни, как мы с тобой, служба у них такая.
— Фото киллера покажи.
Крячко достал конверт, высыпал на стол фотографии Галея: и портретик, и в рост, снимок машины и ее номера отдельно.
Оперативники смотрели снимки без энтузиазма, каждый знал, что опознать человека, находящегося в толпе, если человек опытный, практически невозможно. Ведь киллера не подведут, не поставят рядом. Он будет среди массы людей и в каком обличье — неизвестно.
— А он не сменит пистолет на винтовку с оптикой? Не устроится на чердаке?
— Это вряд ли, — ответил Гуров.
— Новая игра, где каждый может заработать пулю при помощи собственных мозгов. Нам предлагают ответить на вопросы: когда? где? кого?
— Слушай, Гуров, ты эту конфетку сунул за щеку не сегодня.
— Верно, ставь задачу. Выпьем — пойдем думать.
— Считаю, что митинг и обязательно на улице, — ответил Гуров. — Мишень — не президент и не премьер.
— Спасибо.
— Не за что, — Гуров кивнул. — Начнем с исполнителя. Рост — сто семьдесят, вес — семьдесят, возраст не называю, возможен камуфляж. Если замолодится, возможны вязаная шапочка и длинные волосы. В костыли и подобную атрибутику я не верю, — его готовят не пацаны. Особая примета: либо забинтованная рука, либо он должен что-то в руке держать, доставать пистолет из кармана он не станет.
— Протезные шины — это из нашей молодости.
— Что-то современное.
— Фототехника, она сейчас бывает огромадная.
— Книга, пачка газет — старо, но удобно.
— Узнать его должен я, а показать вам сумеет Станислав, — Гуров кивнул на Крячко: — После чего вы должны киллера блокировать.
— Ну, это просто. Комитетчики расступятся: мол, валяйте ребята, становитесь поудобнее.
— И сколько гэбэшников и просто личных амбалов-охранников там соберется?
— Охрану не считайте, они будут толкаться у микрофонов, в толпу не пойдут, — ответил Гуров. — А у наших коллег проблема та же, что и у нас, — чтобы ведро не текло, а значит, людей будет минимум. Полагаю, человек десять, не более…